играть всё как подобает, а для этого требуется высокое исполнительское мастерство.
Но я понимал, что барабанщика, скорее всего, придётся учить мне самому. С нуля. И это несколько удручало. Оставалась, конечно, смутная надежда, что к нам в коллектив заявится природный талант, но, повторюсь, в талант я не верю.
— Басист тоже нужен, — сказал я. — Хотя с этим попроще.
На гитаре играют многие, и переучиться на бас не составит труда даже у самого тугого гитариста. Главное, чтобы он мог держать ритм. И чтобы ложкой мимо рта не промахивался.
— По-хорошему, ещё один гитарист нужен, — сказала Любочка. — Чтобы и соло, и ритм были.
Бред. Абсолютный бред, но здесь так было принято. Я, впрочем, ничего против второй гитары не имел, две гитары неплохо так расширяют наши возможности. Да и гитаристов (дворовых) тут как говна за баней. Выбирай на любой вкус.
— Значит, будем искать, — заявила Варя. — Я про них тоже напишу.
— Спасибо, — сказал я.
— Пора, наверное, закругляться, ребятки, — сказала Любовь Георгиевна. — А то так кушать хочется уже, прям совсем.
Варя тихонько буркнула что-то вроде «жопу-то себе вон какую уже отъела», но Любочка, к счастью, не услышала. Она уже выходила обратно в актовый зал с ключом в руке.
— И правда, — сказал я, соглашаясь с обеими девушками сразу. — Остальное завтра доделаем?
— Завтра суббота, — сказала Любочка. — Меня не будет, выходной.
А я, оказывается, совсем потерялся во времени. Замотался.
— В понедельник, значит, — заключила Варя. — До свидания, Любовь Георгиевна.
— До свидания, ребята, — вновь засмущавшись, произнесла Любочка. — Надеюсь, у нас всё получится.
Я тоже попрощался. Мы с Варей вышли из школы вместе, и как-то так оказалось, что идти нам примерно в одну сторону, поэтому я забрал у неё тяжёлую сумку и без лишних слов взвалил на плечо.
Вечерело, школьников во дворе уже почти не осталось, разве что на спортивной площадке пионеры гоняли мячик.
— А ты как думаешь, Варь, получится народ собрать? — спросил я, просто чтобы не молчать всю дорогу.
— Не знаю, наверное, — пожала плечами она. — В младших классах поспрашивать надо.
— Вряд ли среди октябрят найдутся музыканты, — хмыкнул я.
— Дурак! Я про восьмые-девятые! — воскликнула она.
— Этих да, надо пошерстить, — согласился я.
— А ты правда ничего совсем не помнишь? — вдруг спросила Варя.
— Как с чистого листа, — притворно вздохнул я.
Она прикусила губу, помолчала.
— Интересно, конечно, — сказала она вдруг. — Хотя это многое объясняет.
— Что объясняет? — спросил я.
— Ну… Что ты со мной общаешься, — сказала она.
Я нахмурился, не вполне понимая, к чему она клонит.
— А почему, собственно, нет? — осторожно спросил я.
— Ну… В классе никто… Я и в комсомол-то не вступила… — сказала Варя.
— Да и хрен с ним, Варь, — произнёс я. — Тут доучиться-то осталось… А на класс внимания не обращай. Пошли они все в жопу.
— Ну да, — усмехнулась она. — Ну их в жопу!
— Я вот даже не знаю до сих пор, были у меня друзья какие в классе, или нет, — сказал я. — Если бы были, то, наверное, подошли бы сами, поспрашивали, как у меня дела после больнички. А так только Пономарёва что-то там спрашивала, да и то, потому что комсорг, обязана знать.
— Как тебе сказать… Ты за всеми бегал, понравиться пытался всем… Может, кого-то и считал другом, но… — сказала она.
— Понял, можешь не продолжать, — усмехнулся я. — И с тобой тоже не общался?
— Алгебру иногда списать давал, — сказала Варя. — Рабочие вопросы, в общем.
— Дурак я был, короче, — сказал я.
— Ну… Да, — засмеялась Варя. — Наверное, нельзя так говорить, но я даже рада, что тебя по голове стукнули.
Я издал нервный смешок, Варя смутилась и покраснела. Не уверен, что Саша Таранов нравился ей раньше, но сейчас никаких сомнений не было.
— Пойдёшь завтра в кино? — вдруг спросил я. — Премьеру показывают. «Мы из джаза», про музыкантов.
Варя ответила не сразу, похлопала ресницами, будто пытаясь согнать наваждение.
— Если бабушка отпустит… — пробормотала она. — Она у меня строгая.
— Дневной сеанс, как раз после уроков начало, — сказал я. — Там чё, четыре урока всего, что ли. Даже если не отпустит, скажешь, что в школе задержали.
— Не, бабушке врать я не буду. Она ложь чувствует, — сказала Варя. — Попробую уболтать. Джаз она не то чтобы любит, но в молодости слушала.
— Вот и здорово, — улыбнулся я.
Мы шли по частному сектору, вдоль деревянных палисадников и окон, украшенных резными наличниками. Ни один узор на наличниках не повторялся от дома к дому, и их можно было разглядывать, как в музее деревянного зодчества, но что-то необычное в этом замечал, кажется, только я один.
— А вот здесь нам лучше остановиться, — сказала вдруг Варя. — Не хочу, чтобы соседи увидели. Или бабушка.
Я окинул взглядом округу, запоминая местность. Улица Зои Космодемьянской. Не так уж далеко от моего барака, всего лишь небольшой крюк в сторону.
— Как скажешь, Варь, — сказал я, возвращая ей сумку. — Если хочешь, утром могу за тобой зайти.
— М-м-м… Нет, — отрезала она. — До завтра?
— До завтра, — улыбнулся я. — Не забудь про кино спросить.
— Спрошу, — пообещала Варя.
Постоял на обочине, глядя ей вслед. У самых ворот она, кажется, почувствовала мой взгляд, обернулась и махнула рукой на прощание
