движений.
Он — бог. Большой, темный и жестокий.
Я — его слабость. Яркая, мягкая и сладкая, как конфета.
И я становлюсь все ближе. Каждый удар его бедер, приходящийся как раз на нужное место, тянет меня к краю. Его пальцы впиваются в мою задницу, когда я выгибаюсь навстречу ему. Его губы касаются моего виска. Мои руки обхватывают его спину, прижимая к себе.
И тогда я больше не могу этого выносить.
— Вот так, Пинк. Кончи на меня.
Вскоре он тоже дрожит.
Я шепчу его имя и дрожу, когда наслаждение поглощает меня. Я как хворост в костре на улице, сгораю, пока не остается ничего, кроме дыма.
После этого он осторожно, чтобы не придавить меня своим телом, перекладывает нас так, чтобы оказаться на своей стороне.
Проходит не меньше минуты, может быть, десять, прежде чем звезды в моих глазах прекращаются.
Меня пробирает дрожь.
— Все еще холодно? — пробормотал он, прижимаясь губами к моему обнаженному плечу.
— Нет. — Я качаю головой и поднимаю клочок ткани, из которого состоит лифчик.
Он усмехается и обнимает меня до тех пор, пока его сердцебиение не совпадает с моим.
15
КЛЭЙ
День до свадьбы
Солнце проникает в окно, ленивый луч, который соответствует моей энергии, когда я приоткрываю глаз.
Нова прижалась к моему боку. Ее волосы волной рассыпаются по подушке. Я не могу удержаться, чтобы не провести по ним рукой, и она шевелится.
— Доброе утро, — бормочу я.
— Доброе утро. — Ее сонная улыбка ярче проклятого солнца.
Мои ноги переплетаются с ее, простыни закручиваются вокруг нас обоих. Мои ноги выходят за край матраса.
Она вытягивает руки над головой, зевая. Зевок сменяется вздрагиванием, когда она переворачивается на бок.
— Болит? — спрашиваю я.
— Немного.
В голове проносится сексуальное слайд-шоу из тех вещей, которые я сделал, чтобы она стала такой.
— Я буду думать об этом во время следующей поездки.
Ее улыбка немного меркнет. — Я рада, что у вас, ребята, есть шанс защитить свой сезон. Но мне также грустно, что я не буду видеть вас так часто.
— Мне тоже. — Я заправляю прядь волос ей за ухо. — Вот что я тебе скажу: после свадьбы давай уедем из города на несколько дней. Настоящий медовый месяц у нас будет потом, а пока уедем вдвоем.
Она вздохнула.
— Париж?
— Да, черт возьми.
Будет непросто договориться с тренерским штабом, но я добьюсь своего. Нова слишком близка, слишком обнажена, слишком влюблена в меня, чтобы я мог согласиться на что-то другое.
— Вся эта неделя была немного более сумасшедшей, чем я ожидала, — признается моя невеста.
Мой пресс напрягается. Моя девушка умеет разглядеть радугу в любой грозе, и возможность того, что она скрывает более грубую сторону событий, заставляет меня мгновенно насторожиться.
— Ты жалеешь, что решила пожениться здесь?
Она поднимает обнаженное плечо.
— Брук и Мари замечательные, но их было так много. А твою маму я все еще не понимаю. Наверное, я играю прямо, и мне приходится думать о том, что я говорю, прежде чем сказать.
От одной мысли о том, что Нова может стесняться или пытаться изменить себя, у меня сводит зубы.
— Ты моя невеста, и ты идеальна именно такой, какая ты есть.
Она морщится.
— Даже если я вчера на примерке платья проболталась, что мы думаем о побеге? И заставила твою маму уйти?
Черт. Ненавижу мысль о том, что ей придется справляться с этим в одиночку.
— Даже тогда. Но я уверен, что ты не можешь «заставить» мою маму сделать что-либо. — Я накрываю ее рот своим. — Жаль, что ты не сказала мне об этом раньше.
— Мне жаль…
— Не из-за мамы. А потому что я был бы рядом, чтобы прикрыть тебя.
Улыбка Новы озаряет всю комнату.
— Я люблю тебя.
— Не так сильно, как я люблю тебя. — Она начинает спорить, но я уже качаю головой. — Я в два раза больше тебя, так что это физически невозможно.
Ее голубые глаза танцуют. Изгиб ее губ притягивает мое внимание…
— Ты сказала, что у тебя все болит, — пробормотал я. — Насколько больно?
Эти красивые глаза темнеют, когда я провожу рукой по ее боку в направлении бедра.
От стука в дверь вся комната вибрирует.
— Клэй! Ты захочешь это увидеть.
Это Майлз.
Вот тебе и время наедине.
Я встаю с кровати и натягиваю шорты, прежде чем открыть дверь. Когда я распахиваю ее, они стоят снаружи в…
— Что, черт возьми, на тебе надето?
Майлз протягивает руки, рукава толстовки задраны почти до локтей.
— У них не было моего размера.
Одежда Джея почти впору. Позади них Атлас выглядит так, будто его запихнули в детскую одежду.
— Итак, найти Брук не удалось, — говорит Нова, просовываясь под мою руку и прижимаясь к моей груди.
— Она не сказала нам, куда положила нашу одежду. Мы обыскали все, включая машину.
Джей протягивает свой телефон.
— У нас есть еще одна проблема.
Хлоя спускается, Брук следует за ней и несет сумку.
— У вас, ребята, столько проблем, — предупреждает Хлоя.
— По крайней мере, у нас есть одежда! — радостно говорит Майлз.
Хлоя протягивает свой телефон в центр нашего круга, показывая видео, на котором мы бежим в темноте.
— Ты это сняла? — Брук смеется, впечатленная.
Хлоя ухмыляется.
— Хорошо, когда есть рычаг давления.
Я вижу очертания наших тел, плюс две задницы.
— Подождите, у кого есть татуировка на заднице? — спрашивает Нова, очарованная.
— Кто-то несет трофей, — указывает Брук.
— Мы не могли его оставить, — резонно замечает Джей.
— Где трофей? — спрашивает Хлоя.
Мы смотрим друг на друга.
Трофей каким-то образом оказался в холодильной камере столовой между двумя чанами с супом. После того как ребята помогли нам его извлечь, мы потащились на изнурительную тренировку, во время которой тренер как будто точно знал, как мало мы спали прошлой ночью.
Теперь у Кэт, Дэниела и моих родителей, а также у нас с Новой заказан столик в одном из шикарных ресторанов города. Нова позвонила и сказала, что задерживается с Брук и Мари, и настояла на том, чтобы мы сделали заказ для нее.
— Аспирантура — это здорово, — говорит Кэт, допивая свой бокал вина.
— Дэниел, ты учишься? — спрашивает моя мама, подталкивая кусок хлеба к своей тарелке.
— Точно.
— Сколько тебе лет? — спрашивает Дэниела мой отец.
— Настолько взрослый, что мне пришлось стать няней его сына, чтобы заставить его встречаться со мной, — мило отвечает Кэт.
Мама тянется за водой и кашляет.
Дэниел, к его чести, выглядит так, будто привык к тому, что моей сестре все по
