третьему. Всё купить, лавку открыть. За товар отвечать, как за свой собственный, своими руками сделанный. Всё предусмотреть, чтобы раскупили и в убытке не остаться. Это тоже труд. Привезти то, что пользуется спросом. Это в Советском Союзе всё государство регулировало, а тут один человек. Да и как можно осуждать родственника, если он тебе жизнь спас за счет своих «нетрудовых» доходов.
Людмила кивала головой и слезы вытирала.
– Да и тетя Стася, она разве мало горя хлебнула? Она три жизни спасла: свою, материну и сестры. Может, поэтому и детей у нее не было, что в войну намерзлась да наголодалась, – ответила я.
– У нее была дочка Риточка. Первый муж у нее был неплохим человеком, но любил заложить за воротник. Он девочку из садика вечером забрал и к приятелю зашел приложиться к рюмке, а ее на улице оставил. Дескать, дочка, я быстро, чего тебя там раздевать, да потом одевать. Выпил, потом еще выпил, потом вспомнил, что жена сейчас с работы придет. Кинулся домой. Тетя Стася пришла, а он сидит на диване газету читает. Она его спрашивает, а где Ритка. В общем, замерзла она. Встать пыталась, да перевернулась в сугроб. Ей годика два тогда было.
– Ужас какой, – ахнула я.
– Со вторым мужем детей не случилось. Когда я родилась, она меня просто обожала. Да и чем старше я становилась, тем доверительней отношения были. Про войну ничего не говорила. Когда спрашивала, то отвечала: «Выжили, и слава Богу». Сколько она мне вещей дарила: платья, туфли, духи, и не вспомнить. Благодаря ей я с Павлом познакомилась. Он мне потом рассказывал, что пошел за мной на запах, сроду таких духов не нюхал.
Людмила тяжело вздохнула, спросила, зайду я к ним или нет. Я отказалась.
Дома Саше рассказала про подушки да про то, что не смогли мы с Людой вынести матрасы. Дескать, тяжелые они были. Александр пообещал, что на выходных поможет маме избавиться от них.
Прошла пара дней. Людмила больше не звала меня разбирать квартиру, вероятнее всего у нее не было на это желания. У меня было много своих дел, работу и домашний труд никто не отменял.
Как-то вечером мы с Сашей смотрели очередной сериал. Ему позвонила мама, всхлипывая, сказала, что кто-то залез в теткину квартиру. Об этом ей сообщили соседи, говорят, дверь приоткрыта и стонет там кто-то. Павла в этот день не было, он поехал к другу помогать перекрывать сарай.
Мы собрались с Сашей, заехали за мамой Людой и рванули в город. На женщину было страшно смотреть, ее всю трясло, и она плакала.
– Как ты мне говорила, давай заберем, давай заберем, а я тебя не послушалась. Вдруг они там все вынесли? – вытирала она слезы руками.
Саша съехал на обочину, остановился.
– Мама, успокаивайся, я так вести машину не могу, у меня душа разрывается от твоих слез. Ну что они там могли взять, в бабкиной квартире? Чего ты перепугалась? Колечки, сережки, цепочки ты и так забрала. Деньги у нее все были в банке. Что ты переживаешь?
– Саша, – она хлюпала носом, – мы с Агнетой там золото нашли, и золото, и еще какие-то металлические брусочки и мешочки с какими-то камушками.
– И ты их, конечно, забирать не стала? – спросил сердито мужчина.
– Нет, я что-то побоялась. Вдруг к нам в дом залезут и начнут нас Пашей пытать?
– На, попей водички, успокаивайся и поедем. А то ты так от разрыва сердца умрешь и не узнаешь, что все нормально.
Она отпила немного воды, вздохнула, немного успокоилась, и мы двинулись дальше.
Около подъезда нас встретила соседка.
– Людочка, там у тебя дверь приоткрыта, и кто-то лежит и стонет в коридоре. Я его спросила, кто там, а он меня по матушке послал. Полицию вызвать не стала, решила позвонить сначала тебе. Дверь почему-то не открывается, словно он там прямо около нее валяется, – поведала она нам.
Поднялись на свой этаж. Дверь действительно была чуть-чуть приоткрыта, если свой любопытный нос не совать, то и не видно было бы. Саша потолкал ее внутрь, но она упиралась во что-то мягкое и не поддавалась.
– Саша, там, наверно, матрасы попадали и вход перекрыли. Мы же их около двери поставили, – сказала я.
Александр попросился в квартиру к любопытной соседке, чтобы перелезть через балкон. Она пустила его, но умоляла не падать вниз.
Мы слышали, как в квартире кто-то возится и стонет. Через пятнадцать минут Саша открыл нам дверь и пустил внутрь. В коридоре лежал мужчина непотребного вида. Около него валялся пакет с хрустальными салатниками и вазами.
Нога у него была вывернута и находилась в неестественном положении. Под гражданином образовалась лужа.
– Скорую вызовите и пить дайте, – попросил непотребный гражданин.
– Это же Виталька из соседнего подъезда. Видно, прознал, что здесь никто не живет, вот и забрался, – ахнула старушка-соседка.
Людмила принесла гражданину водички. Саша выпроводил бабульку, поблагодарив ту за бдительность. Скорую непотребному элементу вызвали.
Саша взял табуретку и уселся напротив товарища.
– Как попал в квартиру? – поинтересовался он.
– Дверь вскрыл, видел, как вон они на помойку барахло всякое таскают. Видел, как уезжают, и что ничего с собой не забрали. Решил, что там должно что-нибудь остаться. Вон пачку макарон нашел, да хрусталь. Пройдусь по соседям, кто-нибудь да купит, а мне на бутылку перепадет.
– И когда же ты залез? – спросил вкрадчиво Саша.
– Утром сегодня, когда народ весь разбежался на работу. У нее такой замочек хлипенький, я раз поддел отверткой, он и открылся, – с гордостью ответил гражданин тунеядец.
Людмила собирала осколки от разбитой вазы.
– И что же случилось?
– Что, что. Я по квартире походил, посмотрел, что к чему. Прикинул, что возьму в следующий раз. Думаю, сначала всю посуду вынесу потихоньку, а потом барахло всякое понесу, вон картинки висят на стенах, думки на диванах лежат.
– Да кто же у тебя диванные подушки купит? – возмутилась Люда.
– За полтинник купят, найдутся желающие, да даже если 20 рублей дадут, и то навар. Там 20, тут 20, вот тебе и фанфурик.
– Вот гад такой! – взвизгнула Люда и принялась лупить его веником.
– Женщина, уймитесь, – сказало настоящее напольное мачо.
– Мама, успокойся.
Саша отобрал у нее веник и проводил в комнату.
– Ну так вот, хожу себе по квартире, присматриваюсь к добру. Вон сумку большую уже приготовил. В пакет сложил только хрусталь. И тут мне в голову полетела подушка с дивана, а потом еще и еще, и покрывало на меня напало, и вилки с ложками из кухни
