Молва отдала знаменитому иранскому пехлевану золотую медаль заранее. Свет всех юпитеров направили на этот помост. Верещание кинокамер сопровождает каждый жест. Репортеры, клацая затворами фотоаппаратов, облепили ковер. Похоже на то, то все американцы иранского происхождения в этот день съехались сюда, чтобы увидеть своего кумира. Они уверены в его победе.
Реза производит сильное впечатление. Сложен он картинно. Неторопливо поправляет лямки борцовского трико. Перебрасывается фразами с поклонниками. Смотрите, мол, я абсолютно спокоен.
У меня к нему двойственное отношение. Великое дело молва. Она могуча. Я вижу Тахти впервые, но сколько уже слышал о нем! И слышал только доброе. Кое-что проиллюстрировал фотографиями Сергей Андреевич. Я представлял Тахти неустрашимым атлетом незаурядных физических данных, приветливым человеком, умеющим себя держать достойно не только с равными по рангу. Но ведь я хочу, чтобы именно у него выиграл мой Друг!
Не буду описывать весь поединок. Да это и ни к чему. Саша начал свои яростные атаки. Он обрушился на Тахти словно лавина воды, прорвавшая плотину. Реза не оставался в долгу. Казалось, что вот-вот наступит момент, когда обескураженный этой каруселью один из соперников не выдержит предложенного темпа. Первым начинает сдавать Тахти. Он чаще и чаще уходит в глухую защиту. Чувствуется, что ему хочется сейчас только одного — устоять, не потерять очко в последние минуты. Тактика объяснима, потому что, как это ни пародоксально, ни тому, ни другому не удалось провести полноценный бросок.
Финальный гонг. Арбитр приглашает спортсменов на середину. Каково им, когда даже у меня, стороннего наблюдателя, мокрые от пота ладони!
Ничья! Александр и Реза обмениваются рукопожатиями. Иранец делает шаг-другой… и вместо того чтобы вернуться в свой угол ковра, пошел к краю помоста и буквально рухнул на руки подоспевших товарищей по команде: все до последней капельки отдано поединку.
— Чего стоишь! Полотенце! Их же взвешивать будут, — крикнул Сергей Андреевич.
Тут только до меня дошло, что у Тахти и Медведя оказалось равное количество очков и, значит, чемпионом, станет тот, чей вес окажется меньше хотя бы на грамм. Преображенский выхватил у меня Сашину тренировочную куртку и сунул мне полотенце. Медведя судьи повели через зал в комнату для взвешивания. Через кольцо арбитров и поклонников не так-то легко пробиться. Еле успеваю протиснуться к Медведю. С него ручьем льет пот. Вытираю его полотенцем: как-никак граммов пятьдесят долой.
На процедуре взвешивания присутствуют только официальные лица. Стихли даже экспансивные иранцы. Секунды томительной неизвестности: Александр или Реза окажется легче?
Саша появляется первым. Ни намека на улыбку.
— Двести граммов, — еле шепчет он. — На двести граммов оказался легче… Я легче, понимаете.
Преображенский не успевает ничего сказать в ответ, попав в объятия Медведя, — просто не может, не может вырваться из мощных тисков нового чемпиона мира в полутяжелом весе.
Реза, поникший, появляется на пороге. Ему уступают дорогу молча. Он проходит, мимоходом кладет руку на плечо Саше. Не останавливаясь, направляется в свою раздевалку. Но в его прикосновение вложено все: признание Сашиного первенства, свое достоинство, приглашение к следующим поединкам. Этот жест, нельзя отрепетировать, он из глубин души.
Год 1962-й стал для Медведя первым его золотым годом. Потом, выигрывая чемпионат за чемпионатом, он перейдет из полутяжелого веса в тяжелый и станет легендарной личностью среди борцов. Видимо, кто-нибудь сможет перекрыть и этот феноменальный рекорд, но его семь побед на первенствах мира и три золотые олимпийские медали долго еще будут напоминать об атлете, равного которому не было в мире на протяжении десяти лет. Лишь в Манчестере в 1965 году он проиграет турку Айику, но затем вновь вернет себе корону сильнейшего.
Саша принимает поздравления. А я завидую. У него все волнения позади. Мне же… И словно улавливая мое настроение, Александр говорит:
— Тебе выходить на ковер завтра. Свободный вечер. Поедем посмотрим фильм.
— Согласен, только давай выберем самый дурацкий.
— Значит, договорились. Но помнишь наш уговор — напьюсь. Ведь целый месяц сухой закон соблюдал.
Для Саши сейчас самое заветное желание — напиться, напиться обычной воды.
— Знаешь, когда приходится держать вес ниже твоей обычной нормы, то сердце превращается в маленькую доменную печь. Грудную клетку печет, ее душит жар.
Вечером шефы (о том, что они у нас были, мы узнали только в последние дни турнира) пригласили нас в кино. Оказывается, за каждой командой устраители чемпионата закрепили определенную школу. Старшеклассники подвизались в роли гидов. По первому же звонку они готовы были показать достопримечательности города.
Долговязые белобрысые юнцы, стриженные по моде той поры — коротко, под ежик, на манер морских пехотинцев, — усадили нас с Александорм в автомобиль.
— Что желаете посмотреть? — водитель старался быть серьезным.
— Мы гости, вы хозяева. После каторжных работ нас тянет на приключенческие фильмы.
— Вестерн, — оживились парни.
— Да, и с максимальным количеством убитых, — согласился Александр.
— О'кей. Через десять минут будем на месте.
Довольно-таки быстро машина подкатила к сооружению, мало напоминавшему кинотеатр. Это было нечто вроде стадиона с громадным экраном вместо футбольных ворот.
— Извините нас, произошла ошибка, здесь показывают космическую одиссею — с сожалением в голосе произнес водитель. — Мы подыщем другой кинотеатр.
— Не стоит — вмешался Саша. — Подойдет и этот фильм.
— Тогда один момент, — оживился водитель.
Он толкнул в бок своего напарника. Автомобиль стоял как раз напротив въезда на стадион-кинозал. В ливрее сбоку стоял служитель. Я сидел у открытого окна и уловил часть разговора гида со служителем. Поняв его содержание, я расхохотался.
— Ты чего развеселился? — спросил Александр.
— Нет, ты знаешь, что они умудрили? Хотят бесплатно проехать на стадион. С нами русские чемпионы, говорят…
Переговоры, по-видимому, прошли успешно.
— Русские борцы? Чемпион… — форменная фуражка контролера сдвигается на затылок. — Валяйте так! Он нажимает кнопку, коготки-колючки, препятствующие въезду автомашины на стадион, мягко убираются. Контролер улыбается, когда мы проезжаем мимо, машет рукой.
Наши шефы несколько минут сохраняют серьезность, а потом прыскают от смеха. Наверное, они испытывают то же самое, что и любой малец, прошмыгнувший в кинотеатр зайцем, или школяр, безнаказанно прогулявший урок. Схожесть эмоций сглаживает возрастную дистанцию.
Наши
