class="p1">Искусство – это не микрохирургия, это вивисекция!
«Гипсовый трубач»
* * *
Нам страшно не повезло: мы живем в эпоху перенасыщенного культурного раствора.
«Козлёнок в молоке»
* * *
Искусство – не отражение, а всего лишь неверная тень жизни.
«Гипсовый трубач»
* * *
Писатель – невольник эпохи.
«Порнократия. Следующая станция – Эйзенхауэровская. 1999 г.»
* * *
Каждый писатель чем-то похож на огуречную лиану, покрытую множеством цветков, большинство из которых так никогда и не будут оплодотворены пчелиным трудолюбием литератора и не вырастут до размеров полноценного художественного зеленца.
«Как я варил Козлёнка в молоке»
* * *
В определённом смысле каждый творческий работник похож на уродливую женщину, которая всё равно в глубине души убеждена: в ней что-то есть, что-то чертовски милое – просто пока ещё никто не заметил.
«Гипсовый трубач»
* * *
Одни головой работают, другие подрабатывают.
Из записных книжек
* * *
Фантастика! Столько в стране союзов писателей, а читать нечего!
«Гипсовый трубач»
* * *
Читатель всегда прав.
«Небо падших»
* * *
Первая книга – это всего лишь повод подумать, стоит ли писать дальше.
«Козлёнок в молоке»
* * *
Настоящий писатель обязательно должен сочинить что-нибудь про собак, про детей и про выдавленного раба.
«Гипсовый трубач»
* * *
Профессия литератора очень напоминает первобытное собирательство. Вырвал корешок, надкусил. Горько – сплюнул и выбросил, вкусно – сунул в торбочку и дальше побрёл.
«Козлёнок в молоке»
* * *
Четыре типа писателей. Первые, их большинство, записывают заурядные мысли случайными словами. Вторые для заурядных мыслей находят-таки точные слова. Третьи глубокие мысли излагают случайными словами. И лишь четвёртые, а их единицы, способны выразить глубокие мысли точными словами.
«Гипсовый трубач»
* * *
Литература должна выяснять отношения с жизнью, а не с литературой!
«Замыслил я побег…»
* * *
Литература как Бермудский треугольник. Сколько юных писателей, войдя в нее, пропали бесследно!
Из записных книжек
* * *
Отечественная экспериментальная и экскрементальная литература.
«Россия в откате. Государственная недостаточность. 2004 г.»
* * *
Любопытная закономерность: чем абсурднее пишет литератор, тем практичнее он живет.
Из записных книжек
* * *
Писать можно для себя, как для всех, и для всех, как для себя.
Из записных книжек
* * *
– Вроде обычные слова, а сердце-то сжимается и мурашки по коже…
– Это талант называется.
«Одноклассники»
* * *
Ещё ни один литератор не объяснил тот факт, что не создал ничего выдающегося, отсутствием таланта. Все объясняют отсутствием времени.
Из записных книжек
* * *
Если в романе всё как в жизни, это – средняя литература. Если в жизни всё как в романе, это – большая литература.
Из записных книжек
* * *
Только плохие писатели делятся на русских и евреев. Хорошие писатели делятся на хороших и очень хороших.
«Россия в откате. Зачем вы, мастера культуры? 2005 г.»
* * *
Очередная разрекламированная литературная знаменитость похожа на силиконовую грудь: неестественна и недолговечна.
Из записных книжек
* * *
Литературная глиства.
Из записных книжек
* * *
Писатель, чьи книги не вызывают поначалу сопротивления, просто плохой писатель.
«Россия в откате. Битва за память. 2005 г.»
* * *
А ведь было время, братья Вайнеры казались глуповатыми. Да они по сравнению с этим американским дерьмом гиганты, братья Гонкуры!
«Замыслил я побег…»
* * *
Большинство современных прозаиков пишут языком братьев Стругацких: точно, сжато, ничего лишнего. А искусство-то как раз – в лишнем…
Из записных книжек
* * *
Неспособность влиять на современников – это отнюдь не качество новой литературы, а напротив, отсутствие качества, превращающего приватный текст в настоящую литературу.
«Россия в откате. Зачем вы, мастера культуры? 2005 г.»
* * *
Мы живем в эпоху литературных репутаций, нахально пытающихся заместить собой собственно литературу.
«Как я варил Козлёнка в молоке»
* * *
Бродский вышел из Гомерова списка кораблей, который даже Мандельштам смог прочесть до середины…
Из записных книжек
* * *
Бродский получил Нобелевскую премию за тунеядство.
«Гипсовый трубач»
* * *
– А вот Льву Толстому Нобелевскую премию так и не дали.
– Это единственное, что сближает тебя с Толстым.
«Левая грудь Афродиты»
* * *
Недонаграждённый писатель.
Из записных книжек
* * *
Жена привезла из Канады Лолиту. Я прочитал, загорелся: нимфетки и всё такое. Сажать надо писателей за такие книжки, а не Нобелевскую премию давать, ей-богу!
«Женщины без границ (он, она, они)»
* * *
Советская власть, зашатавшаяся под ударами прекраснодушных перестроечных нетерпеливцев и американских спецслужб, рассчитывала задобрить писателей и опереться на них в трудную годину надвигавшейся смуты. Намерение, надо сказать, ещё более нелепое, чем попытки уставших от разврата гусар искать себе верных жён в гарнизонных борделях.
«Гипсовый трубач»
* * *
Советская интеллигенция – и в этом её главная особенность – была не оппозицией режиму, а оппозицией режима, который сознательно культивировал эту оппозиционность отчасти для демонстрации своей широты Западу, отчасти для того, чтобы восполнить отсутствие настоящих политических оппонентов.
«Порнократия. Гайка – оружие демократа. 1995 г.»
* * *
Холуи умственного труда.
«Порнократия. Гайка – оружие демократа. 1995 г.»
* * *
Холуин – праздник творческой интеллигенции.
«Порнократия. Невольный дневник. 1997–2000 гг.»
* * *
Интеллигенция всегда в оппозиции к тому, что вредно для Отечества. Интеллигентство всегда в оппозиции к тому, что вредно для него как сословия.
«Порнократия. Не чуя страны. 1997 г.»
* * *
Дурной интеллигенции всегда народ мешает…
«Порнократия. Гайка – оружие демократа. 1995 г.»
* * *
Прежде стоял вопрос, может ли писатель на свои заработки содержать семью. Сегодня стоит вопрос, может ли семья на свои заработки содержать писателя. Тоталитарный режим гноил юные таланты в котельных и сторожках – это общеизвестно. Но мало кто знает, что нынче и молодым, и пожилым литераторам гораздо чаще приходится идти в дворники, чем при советской власти.
«Порнократия. Готтентотская мораль. 1992 г.»
* * *
По большому счету, писатель – всего лишь карандаш, которым эпоха выводит необходимые ей слова. Ты можешь ощущать себя охренительным демиургом, замыкаться в замок из слоновой и даже мамонтовой кости, но именно эпоха затачивает тебя, условно говоря, с красного или синего конца и, помусолив, утыкает в чистый лист бумаги. Твоя задача – не сломаться под её нажимом.
«Как я варил Козлёнка в молоке»
* * *
