вида, мелькавшего чрез окна, комара, тянувшегося к лампочке, как мы ко греху или… Ах! Увы, я уже не там: я представил будущее родившегося в Столице. Кто он? Что тут найдёт? Кем станет? Эти вопросы мучают меня — сильно и страшным, так сказать, хватом, то есть не отпуская. Жизнь людей в сём крае нельзя назвать хорошей: может, она и полна разных увеселительных развлечений и действий, но на деле же люди сии, если так посмотреть, измученные и от счастия настолько далёкие, что потерявшие путь. Они будто бы попали в средину океана и, не имея карт и разных прибамбасов, например компаса, должны найти землю. Иногда попадаются им небольшие острова, но, как известно, долго на них не проживёшь — людям сим без разницы и они всё равно попытаются там остаться. В таком заблуждении и находятся жители Столицы! Они совсем позабыли о Боге, об морали и тому подобном. Церквей у них почти нет, а те, что есть, наверное, полны не несущих истину людей, а мерзких фарисеев-лицемеров, затворяющих пути в Царство нашего славного единого Бога. Увы, Столица — тюрьма: живущие здесь уже не смогут жить нигде более: здешняя атмосфера и образ жизни работают как какой-то страшный наркотик, неизлечимая болезнь, вызывают настоящую духовную инвалидность. Бомжи, распивающие алкоголь и делающие вещи куда хуже, о которых мне говорить, к великому счастию, запрещено; светящиеся и пропагандирующие грех на каждом шагу вывески, изображающие красного мужчину с рогами — по-видимому, чёрта; разные торговые центры в 49 этажей, обвешанные этими же вывесками, — всё это оказывает, мягко говоря, негативное влияние на жителей. Я могу перечислять ещё многое, но, к счастью или к несчастью (я даже не знаю), скорая приехала. Не знаю, насколько это правильно, но я проникну в палату и застану весь процесс… Зачем? Потому что могу. Меня всё равно никто не видит: я подобен призраку. Да и почему нельзя? Бог ведь смотрит, Его вы не боитесь… А я-то что? Но пройдусь же без разных подробностей, тем более описывать всё, что тут, под стоны этой женщины, может быть, может быть трудноватенько. Эх, как же я сюда забрёл? Что потерял здесь? Разве я не должен был быть с героями нашими? Вдруг потеряю их? Вдруг пропущу что-нибудь важное? Эх, не знаю! Я более боюсь тебя, мой читатель: что же ты про меня скажешь? Ты забрёл сюда, чтобы услышать об Арсении и Марине, но что-то не то всё-таки… Женщина! Я смотрю в окно. Этаж, по моим расчётам, четвёртый. Город, погружённый во тьму, засиял во свете огней, уподобился звёздному небу: он усыпан светящимися точками. Собрано всё: лампы дома; фонари улицы; носящиеся с великой скоростью машины. К тому же вдалеке виднеется Тёмноречье. Сейчас название сие не соответствует тому, что я вижу: на реке мерцают корабли, волнуя воду. Эх! И что же? Я повернусь к человеку, подойду ближе… Ребёнок выполз. Лицо женщины приняло радостный облик, хотя несколько секунд назад по нему стекали, как кровь, слёзы, равно как по челу лился пот. Плач. Рёв. Вой. Я не могу более описывать сего… Но что же с тобой, мальчик, будет в будущем? Кем ты станешь? В кого превратишься? Я боюсь, очень боюсь, что этот город уничтожит тебя… Я не хочу, чтобы сие было, но, к сожалению, Столица работает именно так, что не убежать, ведь она есть настоящий вертеп диавола, ад… Увы, теперь плачу я… Может, сильно ошибаюсь или вообще похож на сумасшедшего, но… Боже, пожалуйста, помоги сей семье и сему человеку!
Что же герои наши? Где они? Уже в таверне. Магистраль я описывать более не буду: зачем? Знаете, я потерял очень много времени, сам не знаю как. Надеюсь, я не упустил никаких важных моментов, которые могли произойти с нашей троицей. Арсений, Сан’сан и Тайлер уже готовятся, спешу сообщить тебе, читатель, отходить ко сну. Я советую вам заняться тем же — поспать! К тому же и я, наверное, должен. К счастию, вторая глава кончилась — наступает самая интересная, третья. Удачи, мой единственный друг! Мне, право, так тебя не хватает… Ты никогда мне не напишешь, ничего мне не скажешь, но я верю, что на это есть оправданная причина: либо ты занят, либо… Под этим «либо» я, признаюсь, хотел сказать, что я тебя немножечко достал, но всё же тогда бы мы не были друзьями! Прости, читатель. Всего тебе хорошего! Наконец-то третья глава. Слава Тебе, Боже! Аллилуия!
Глава 3. Мы должны выполнить нашу цель
Ночь, представляете, прошла. Говорить о ней я не буду, так как не совсем понимаю, для чего это необходимо. Нет, я понимаю: вам любопытно взглянуть на то, что происходило или окружало героев наших. Да! Но, увы, я — пожалуйста, простите меня — особо не следил за ночью. Я занимался совершенно другими вещами, о которых вам знать, думаю, необязательно. Нет, в них нет ничего такого, что обычный человек будет скрывать; однако мне кажется, что оная Легенда не должна иметь сего в себе. Да и, знаете, я, как человек смешной, уже ничего не помню. Наверное, я размышлял о чём-то… Но о чём? Я уже достаточно погадал в прошлой главе, а эта… Эта, я уверен, будет наполнена чем-то иным. Вероятно, я думал о том, что увидел в больнице, и сильно переживал из-за того, что покинул героев моих. На это есть объективная причина, о которой вы в скором времени узнаете, если будете продолжать чтение. Интересным образом я заставляю вас тратить своё драгоценное существование? Не знаю, зачем я выделил сие слово; тем более теперь оно выглядит грубым… Уверяю тебя, мой читатель, на всякий случай: я вовсе не хотел и не хочу тебя никак обидеть. Просто вы так цените время, которого у вас столь, говорят, мало — вследствие суеты и спешки, — а я его забираю — даже сейчас. Но если ты время это тратишь на чтение сей забавной выдумки ещё более забавного, быть может, безумца, то, вероятно, оно тебе нужно, книга сия имеет какую-то для тебя ценность, ведь ты не будешь же выкидывать своё время впустую. Спасибо тебе, мой друг! Перечитывая этот абзац, мне становится страшно, и, может быть, я сотру его полностью, по крайней мере последнее. Не знаю! Я вновь хочу извиниться перед тобой, однако, вероятно, нельзя извиняться много, особенно когда прощают (вдруг ты, читатель, меня простил!), так что я не буду этого
