вишневого сока. Рихтер взял себе оленину под названием «Король лесов» и бокал красного вина. Стоило подавальщику уйти с их заказом, как повисла неловкая тишина.
Радостное возбуждение после спектакля оттеснила неуютная нервозность от нахождения в таком дорогом и непривычном месте. Она чувствовала себя лишней, неуместной в этом ресторане. Конечно, Рихтер не мог не заметить ее состояние.
— Тут достаточно уединенно и очень красиво, — проговорил он, чем привлек к себе все внимание к девушке. — Я хотел привести тебя сюда для серьезного и очень важного для меня разговора.
Теперь Лавиния забеспокоилась еще больше. Неужели речь снова пойдет о браке? Она уже отказалась и менять свою позицию так быстро не собиралась. Вместе с тем ее начало гложить любопытство. А может, речь идет совсем о другом.
— О чем же пойдет речь? — робко поинтересовалась она, когда любопытство пересилило все остальные чувства. Рихтер лишь мягко посмеялся над ее неуверенным и жаждущим видом.
— О нашем дальнейшем взаимоотношении, — коротко ответил он. — Давай сначала поедим.
После командир отвлек ее непринужденной беседой о грядущих зачетах. За разговором время прошло незаметно, и вскоре принесли блюда. Запах был просто потрясающим. Лавиния с превеликим удовольствием впилась в сочный горячий стейк, даже не успев насладиться его подачей. Девушка застонала от того, насколько же вкусным он был. Пряным, ярким, нежным по текстуре. А этот чуть острый соус с гренками. Что же может быть лучше?
Рихтер в это время наслаждался своей олениной, наблюдал за удовольствием своей спутницы. В конце трапезы он отложил приборы и достал из кармана небольшую деревянную шкатулку. Ее поставил напротив девушки.
— Лавиния, — начал Рихтер, и она поспешила отложить в сторону вилку, — я искренне люблю тебя. Я хочу быть рядом с тобой и рядом с нашим ребенком.
Девушка хотела было возразить, однако он не позволил этого сделать.
— Я уважаю твое желание быть самостоятельной и не выходить за меня замуж. У меня никогда не было мысли принуждать тебя к этому. Мне учиться еще два года, и я прошу обдумать за это время хочешь ли ты быть со мной.
После этих слов он открыл шкатулку. Там находился золотой перстень с большим овальным камнем того же цвета, что и глаза Рихтера.
— Это кольцо моей бабушки. Дед подарил его ей перед помолвкой, — последовало объяснение. — Возьми его к себе, пока все обдумываешь. Через два года, если решишь, что отношений со мной тебе не хочется, просто верни его. В противном случае надень его, и для меня это будет знак, что ты согласна.
Лавиния была изумлена и тронута. Пожалуй, впервые она осознала всю глубину чувств Рихтера. Предложить бедной простолюдинке драгоценную семейную реликвию почти без обязательств — действительно сильный и смелый шаг. Ее радовало, что он не давил, ничего не требовал, лишь мягко уговаривал и давал время и пространство для размышлений. Девушка робко приняла шкатулку и увидела, как в янтарных глазах командира вспыхнула надежда.
— Два года, — произнесла она. — Я принимаю такой вариант. Есть что-то еще?
— Да, — кивнул Рихтер, — я хочу принимать участие в жизни нашего ребенка. Я не хочу ограничивать тебя в выборе места жительства и верю, что ты создашь достойный дом для него. Позволь мне периодически навещать вас. Не сбегай и не исчезай.
— То есть, Вы даже не будете настаивать на проживании в Вашем поместье или где там живут аристократы?
— Нет, иначе бы все мои предыдущие слова о свободе и выборе были лишь пустым звуком. Как мы и договаривались, я выплачу тебе пятнадцать тысяч, когда закончатся наши восемь встреч. Я понимаю, что ты хочешь приобрести в Туроле дом. И на протяжении тех двух лет я хочу навещать тебя с ребенком. О времени и количестве встреч мы сможем договориться позднее.
Раз Рихтер не собирается как-либо избегать своего отцовства или, упасите боги, забрать ребенка. Пожалуй, можно и согласиться на его условия. Хуже от этого никому не будет, решила Лавиния и кивнула.
— Ладно, поговорим об этом после того, как я куплю дом.
Он облегченно улыбнулся и мягко сжал ее ладонь в своей.
— Спасибо, — так искренне сказал он, что по телу прошлись мурашки. Прикосновение быстро прекратилось, но кажа в том месте еже долго пылала. Сердце девушки взволнованно и гулко билась в груди. Она облизнула пересохшие губы. Все же Рихтер Леманн был достойным мужчиной. Надежным, заботливым и участливым. Эгоистичный голосок в голове приговаривал, что нужно брать быка за рога пока есть возможность. Более робкая ее часть опасалась. Насколько долго продлится его любовь? Сколько продлиться ее счастье? Подобные мысли омрачали такой прекрасный вечер.
Глава 19
— Что это? — полюбопытствовала Клоди, глядя на шкатулку, что стояла на столе у Лавинии. Девушка мельком глянула, о чем спрашивает подруга и вздохнула.
— Фамильное кольцо Рихтера.
— И почему оно у тебя? — предсказуемо напряглась она.
— Он желает серьезных отношений. Брака, если быть точнее. Он дал мне два года на раздумья и это кольцо, чтобы я позже обозначила свой выбор, — разъяснила Лавиния и тяжело вздохнула. — Только вот я не знаю, как с этим быть.
Клоди также удрученно вздохнула, нахмурила свои брови и поджала губы.
— Да уж, ты знаешь, что я тебе скажу.
— Ага, — прохладно отозвалась девушка. Она примерно представляла, как ее рыжеволосая соседка начнет ворчать и говорить про ненадежность и гнилую натуру аристократов. Однако Клоди смогла ее удивить.
— Как бы он мне не нравился из-за своего происхождения, не мне с ним жить и любиться, Лав. Прислушайся к себе, взвесь все за и против и принимай решение.
Ее слова заставили девушку задуматься. А чего она в действительности хочет? Семейной жизни с мужчиной или независимости? Сложный вопрос на самом деле. Сердце требует любви и ласки, однако ей уже привычно быть одной. И через пару месяцев у нее уже родиться малыш, и Лавинии нужно будет привыкать к его присутствию в своей жизни. Нужен ли ей Рихтер в этот момент рядом? Она пока не понимала.
Впрочем, задумываться об этом было некогда. Наступила пора экзаменов и зачетов. Параллельно Лавиния занялась подготовкой документов для академического отпуска. Каждый день был наполнен бесконечной беготней, которая крайне плохо сказывалась на Лавинии в ее положении. Теперь она чуть ли не больше, чем все остальные студенты проклинала неумолимо надвигающуюся сессию.
И тем не менее девушка наслаждалась этим мандражем. Кто знает, удастся ли ей потом восстановиться и продолжить обучение. Так что Лавиния страдала и получала удовольствие от каждой минуты, проведенной на территории академии.
