в ладоши, когда Лера заканчивает, а затем вызывает каждого из четырех парней на сцену. Рядом с Лерой все они глупеют на глазах: начинают мямлить, чесать затылки и откровенно тупить. Совершенно очевидно, что ни один из них не дотягивает до ее уровня. А Лера и не пытается скрыть, что считает их всех неудачниками. Она закатывает глаза, морщит нос и выглядит при этом, как породистая кошка, которой пытаются устроить свидание с дворовым котом.
Я отрываю взгляд от сцены и смотрю на экран смартфона. Прошел почти целый час. Андрея все еще нет и, видимо, не будет. Зря я все это затеяла и зря пришла сюда. Лера лучше в любом случае, у меня нет никаких шансов. Да и не нужны они мне. Я ведь даже не хочу выступать на сцене. Мне просто показалось, что это то, чего хочет Андрей.
Я вспоминаю его лицо, когда он стоял возле объявления о прослушивании. Напряженное и странно далекое, словно он был здесь и не здесь. Мне и прикасаться к нему не нужно, чтобы понять, насколько одиноким он был в тот момент. Только вот с чего я решила, что смогу ему помочь? Вот же дура.
Я вскакиваю. Кто-то – кажется, Каша – окликает меня, но я делаю вид, что не слышу, и почти бегу к дверям. Остается шаг, два и… Я хватаюсь за дверную ручку, но дернуть на себя не успеваю. Дверь распахивается с такой силой, что я поспешно отскакиваю. Еще бы чуть-чуть – и не избежать мне разбитого носа! Тяжело дыша, Андрей опирается ладонями на колени. Дыхание со свистом вылетает из его груди, щеки покраснели, а на лбу испарина.
– Я опоздал, да?
Его вопрос звучит скорее как утверждение. Словно он и не надеется на удачу. Я отрицательно качаю головой, а Андрей вытирает мокрый лоб о плечо и слабо улыбается. Почему мне кажется, что у него такой вид, будто он вот-вот расплачется?
– Саша, Андрей! – кричит Тор с первого ряда. – Давайте быстро на сцену, у нас всего пятнадцать минут, потом нужно будет освободить зал.
– Дамы вперед, – шепчет Андрей.
И мне ничего не остается, кроме как вернуться. Я поднимаюсь на сцену и судорожно сглатываю. Все слова перепутались в голове, в горле мгновенно пересохло.
– Можете начинать, Саша, – с улыбкой говорит Тор, и от его слов пружина внутри меня опять начинает скручиваться. Я киваю. Прячу руки в карманы толстовки, затем вытаскиваю их, прочищаю горло. Кто-то в зале тихо фыркает от смеха, и я сжимаюсь до состояния крошечного пикселя в картине Вселенной. Почему они смеются? Капля паники внутри меня отращивает ложноножки, как у амебы. Она захватывает новые территории, хищно нападает на остатки моей уверенности, подпитывает страх. Я затравленно оглядываюсь по сторонам. Нахожу Кашу, но он что-то быстро строчит в телефоне, не глядя на сцену. И тогда мой взгляд – почти против воли – натыкается на Андрея: «Помоги».
Одним движением плеча Андрей сбрасывает рюкзак и поднимается на сцену. Он становится рядом и начинает говорить:
– Она его не подымает
И, не сводя с него очей,
От жадных уст не отымает
Бесчувственной руки своей…
О чем теперь ее мечтанье?
Проходит долгое молчанье,
И тихо наконец она…
Он замолкает и смотрит на меня, но я не могу начать говорить. Я потрясена. Все в зале потрясены и смотрят только на него, потому что он переменился мгновенно. Стал старше? Нет, дело не в этом. Просто с того момента, как он поднялся на сцену, сама аура вокруг него стала другой. Андрей всегда притягивал взгляды. Но сейчас от него просто невозможно оторваться.
Он не просто хорошо читает слова. Он прирожденный актер.
– И тихо наконец она… – подсказывает Андрей. В его взгляде столько доброты и поддержки, что амебные ложноножки, шипя, втягиваются обратно. Неохотно, но паника отступает. Она еще плещется внутри, но больше не выходит из берегов. И я, очнувшись, начинаю тараторить:
– Довольно; встаньте. Я должна
Вам объясниться откровенно.
Онегин, помните ль тот час,
Когда в саду, в аллее нас
Судьба свела, и так смиренно
Урок ваш выслушала я?
Сегодня очередь моя.
Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была,
И я…
Я запинаюсь, и Андрей подхватывает:
– …и я любила вас; и что же?
Что в сердце вашем я нашла?
Он говорит от имени девушки, но никому и в голову не приходит смеяться. Настолько искренне звучат его слова, настолько они настоящие. В том, как он говорит, есть какой-то надлом, затаенная боль, и я не могу об этом не думать. Тор вскакивает на ноги и аплодирует. Андрей с улыбкой протягивает мне руку и одними губами шепчет: «Поклон». Я автоматически хватаюсь за ладонь, и от его пальцев вверх по моей руке пробегают искры. Что-то внутри меня вспыхивает и разгорается – там, где сердце. Мгновение я чувствую эйфорию, а потом…
Его цвета врываются в мое сознание и затапливают все вокруг синевой. Одиночеством. Я широко распахиваю глаза и начинаю хватать воздух ртом. Андрей говорит что-то, но я не слышу его. Ноги подгибаются, и я опускаюсь на колени. Он другой. Его цвета совсем другие: темные, мрачные. Рябь страха бежит по волнам синевы, но хуже всего то, что я вижу там, в глубине…
Андрей пытается выдернуть пальцы из моей ладони, но я лишь крепче сжимаю его руку своей. Я вглядываюсь в глубину и там, на самом дне, вижу сгусток тьмы, что чернее черного.
Я уже видела такую однажды.
Я уже знаю, что она означает.
Только не это…
Глава 8. Шаг навстречу
Мне пять лет.
Мы с родителями идем по парковке, уступая дорогу машинам.
– Подождите тут, – говорит папа и уходит за тележкой.
Я подпрыгиваю от нетерпения. Обожаю кататься в тележке. Сидеть под грудой продуктов, хихикать и щекотать мамины ноги.
– Оп-па! – Я запрыгиваю на бордюр, но прыжок получается неудачный: ноги скользят, и я лечу прямо в лужу. Я бы точно расквасила нос и разбила коленки, если бы чья-то рука не подхватила меня. Коленки и нос спасены! Я смеюсь и оборачиваюсь, чтобы поблагодарить своего героя.
Он выглядит… плохо. В грязной одежде, с волосами, слипшимися в сосульки. От него пахнет помойкой и чем-то похуже. Но я
