Эти глаза смотрят на белую кожу Дженни – она совсем бледная, на чуть более темных Роя с Ишей и смеются: «White milk!», – для них это диковинка.
Вечером, когда солнце начало затухать, они добрались до Гаи. Иша очень устала и почти ничего не замечала вокруг себя. Она только поняла, что они запрыгнули на моторикшу, которая с ветром в волосах добросила их до Бодхгаи. В резко сгустившейся темноте Иша ничего не видела, кроме тумана и пыли, из которых смутно вырисовывались огни мотоциклов и машин. Она чувствовала, что они идут вдоль асфальтовой дороги, покрытой большими выбоинами. Где-то справа неясно вырисовывалось ржавое колесо обозрения. Пыльная тропка уводила с асфальта и вела в темную глубину городка, и там, в одном из небольших гестхаусов, Рой договорился о номерах:
– Здесь недалеко от храма, удобно. И по цене недорого. Предлагаю бросить вещи и сходить прогуляться. Вы как, девчонки?
Дженни сразу согласилась.
– Иша, ты пойдешь?
– Пожалуй, да. А потом поесть и спать.
Они поставили вещи в свои небольшие номера, в каждом из которых было по две кровати, льнущие друг к другу. Встретившись в холле, они вышли из гестхауса и пошли сквозь легкий туман. Рой хорошо ориентировался в темноте и уверенно вышагивал впереди.
Пройдя торговые ряды и маленькие магазинчики, они вышли к большой территории древнего храма. Здание с резными стенами выглядело словно древняя инопланетная ракета. Широкое у основания, оно сужалось вверху, где покоился многослойный купол. По периметру территории были расставлены колонки, из которых доносился завораживающий мужской голос, поющий затяжные мантры. Иша различила только многократно повторяющееся «Сааадууу».
Вокруг храма было две дорожки, оббегающие его по диаметру, – одна совсем плотно прижималась к храму, а вторая пролегала чуть шире. Между двумя дорожками располагались небольшие тибетские ступы, сделанные из серых камней. Они обошли сначала по большому кругу – Иша с вниманием разглядывала окружающее пространство. Они прошли мимо небольшой полянки, мимо обратной стороны храма, мимо буддийских барабанов и, снова оказавшись на главной дороге, ведущей к храму, пошли ко входу, скинув у лестницы, ведущей вниз, свою обувь и ступив на прохладные мраморные плиты.
Вокруг сновали монахи в багровых одеяниях: одни кланялись – полностью простираясь ниц и вытягивая вперед руки, а потом поднимались и снова кланялись. Пожилые тибетцы крутили маленькие ручные барабанчики на ручках. Индийцы кучками быстро обходили храм, а разношерстные иностранцы сидели в медитации на траве между ступами.
Они зашли в храм – помещение было совсем небольшое. Сразу напротив входа восседал огромный золотой Будда. Иша поклонилась и ощутила, как внутри сердца стала разливаться особая теплота. На мгновение ей показалось, что ее тело совершенно полое изнутри и сама она легкая-легкая, как скорлупка.
Она вышла одна, а Рой с Дженни еще стояли перед Буддой. Тогда она стала обходить храм, не дожидаясь их. С другой стороны, прямо из основания здания, росло громадное дерево бодхи. Иша залюбовалась древним и величественным деревом: широкий, узловатый ствол был сильно накренен – его со всех сторон поддерживали массивные доски. Густая крона клонилась будто в поклоне.
– Держи, это на счастье.
Какой-то незнакомец в черных очках протянул ей листочек дерева бодхи. Она приняла и поблагодарила. Пройдя дальше, она увидела небольшие бетонные скамьи. Присев на одну, Иша прикрыла глаза.
Странное чувство захватило ее: она поплыла куда-то на волнах невидимой энергии, и что-то неясное сладко сдавило грудь – это было волнительно, но вместе с тем какая-то громадная печаль вошла в ее сознание, и слезы потекли из закрытых глаз. Открыв их, она увидела, что перед ней стоят Рой и Дженни.
– С тобой все в порядке? – с беспокойством спросил Рой.
– Да-да, все хорошо, – улыбнулась Иша, быстро утирая слезы, – может, пойдем поужинаем?
2. Аджамил
Вечером кто-то постучал в дверь.
– Кто там? – спросила она робко, чувствуя, что именно в этот момент ей очень хочется в туалет. Индийская еда и непривычный климат делали свое дело – обычно все туристы первым делом «заболевали» расстройством желудка.
– Это Дженни, – Иша перевела дух и открыла, – заходи, прости, пожалуйста, мне срочно нужно в туалет! – Ише было уже не до приличий, она быстро забежала в уборную, совмещенную с душевой. Ей было очень неудобно, но еще больше она была удивлена: зачем Дженни пришла так поздно?
Когда она вышла, Дженни с задумчивым и расслабленным видом сидела, скрестив ноги на ее постели. Иша села напротив в плетеное кресло.
– Садись ко мне, – мягко сказала Дженни. Вглядываясь в нее с любопытством художника, Иша решила послушаться и пересела на кровать. Дженни приблизилась ближе и нежно провела ладонью по щеке Иши:
– Ты такая красивая и необычная, – сказала Дженни голосом, который, казалось, стал глубже и бархатистее. Иша не знала, что ей делать. Она застыла и чувствовала, что не может пошевелиться.
– Но очень грустная, – продолжила Дженни, – я хорошо делаю расслабляющий массаж. Ты нам очень понравилась. Пойдем к нам, повеселимся, – она еще больше приблизилась к Ише и нежно коснулась губами ее щеки. Ишу как будто что-то подкинуло вверх, она вскочила с постели, оттолкнув Дженни, повернувшись к ней, посмотрела на нее с испугом. Ее щеки покраснели:
– Нет, Дженни, прости, но я не могу, не хочу. Прости, но тебе лучше уйти, – голос Иши дрожал, ее испуганное воображение нарисовало странную картину – в комнату, почти выламывая дверь, врывается Рой и бросается на нее, заламывает руки… Но ничего этого не произошло. Дженни встала с постели:
– Все в порядке, извини, если что не так, – и, откинув прядь волос со лба, она медленно, покачивая бедрами, вышла из комнаты. Иша задвинула за ней защелку и с ногами залезла на плетеное кресло. Некоторое время она сидела, обняв руками колени, погрузившись в раздумья о том, что ей дальше делать, а потом осторожно спустилась вниз и заплатила за номер. Ей хотелось уехать ранним утром, пока все спали, ускользнуть незамеченной. Дождавшись, когда ночь отступит, она тихо затворила за собой дверь и быстрым шагом покинула гестхаус.
Несмотря на раннее утро, сонные моторикши дремали на улице. Одна из них отвезла ее к главному вокзалу в Гае. Пустынные улицы спали безмятежным сном. Поезд должен был отправиться в три часа дня, но позже оказалось, что отправление задерживается. Она купила билет и снова вышла из вокзала, раздумывая, чем заняться. Можно было пошляться по пыльным улочкам, наполнившимся гомоном и гудением с рассветом солнца, но ей совсем не хотелось таскаться с большим и довольно тяжелым рюкзаком. Пока она стояла и озиралась: это
