А потом собралась и произнесла максимально безразлично:
— Хорошо, Кристиан. Я подумаю.
Глава 15. Примета, по которой в Тридесятом царстве судят о будущем браке
Кристиан
На рассвете карета остановилась, и у Кристиана, который проснулся практически за мгновение до этого события, возникло два вопроса. Первый: как далеко они продвинулись? Ибо морозная ночь, снежная зима и кучер-гном, к которому лично у принца не было никакого доверия, сами по себе являлись факторами риска. И второй: а что, собственно, происходит?
В тот же миг в заледеневшее окно постучался их кучер гном:
— Миледи, граница через километр. Вы уведомить просили.
— А-а, — выдохнул Кристиан и пошевелил затёкшим плечом, на котором сладко посапывала царевна. — Виренея, — позвал он, убирая волосы с её белого лба и едва сдерживаясь, чтобы этот самый лоб не поцеловать.
— М? — Виренея подняла длинные ресницы и нахмурилась.
— Возница говорит, к границе подъехали.
— Ясно, — царевна отстранилась и потянулась спросонья.
А потом вдруг прильнула к нему и чмокнула в щёку.
— В-ви-и… рения! — пискнул Кристиан, мгновенно скукожившийся до состояния мучного шара. — Ты чего?
— Кристиан, не тупи, — проквакала ему лягушка, выглядывая из-под собственного платья.
В каретную дверь снова постучался гном:
— Миледи, порядок?
— Ну и что мы ему скажем? — тихо пискнул Кристиан.
— Ква-а-а!!! — на всю карету пророкотала Виренея.
— Ёпрст! — Кристиан едва успел юркнуть под тулуп.
Дверь распахнулась, впуская ледяной утренний воздух, превращающий дыхание кучера в пар. Гном критично осмотрел внутренности кареты, не удивляясь, кажется, пропаже людей. По-хозяйски убрал обувь под лавку, закинул на сиденья свесившиеся полы одежды и накрыл вещи царевны и принца покрывалом, которое вытащил из походной сумки Виренеи.
Только когда он запер дверь, и карета тронулась с места, Виренея подползшая под покрывалом к Кристиану, произнесла:
— Да, — выдохнул колобок.
Он и сам догадывался, что отец будет его искать. А где ещё ловить беглеца, как ни на границе?
— Идея — зачет. Но можно было предупредить, — буркнул колобок.
— Слушай, я всё устроила. Чем ты недоволен? — блеснули в сумраке подпокрывалья круглые лягушачьи глаза.
— Да всё хорошо. Кроме того, что ты поцелуй почти даром истратила, — примирительно закончил колобок.
— Ну извини, — ответила едко лягушка. — Тогда предупреждаю: следующий поцелуй нас ждёт только в пещере Василиска. И то лишь в случае, если придётся спасаться уменьшением.
— В коромысле, — лягушка медленно моргнула. — Я бы поговорила, Кристиан… только холодно мне зимой в лягушачьей шкуре… спать всё время хочется, — она закрыла глаза, устроилась головой на передних лапках и заснула.
А вот Кристиан уже не спал. Впрочем, обе пограничные заставы они миновали без приключений. В документах гнома значилось, что он перегоняет залоговую карету Тридевятого купца в Тридесятое царство.
— А почему вещи внутри лежат?.. Одежа чья в нутрях? — подозрительно уточнили сначала тридевятые, а потом тридесятые погранцы.
В обоих случаях гном ответил одинаково:
— А мне почём знать? У меня все бумаги исправные. Магическая арка только грелку показывает и остаточные эманации от проклятий. Про проклятья в документах подробно указано. А грелку мне как в Тридевятом включили, так я её и не трогаю… Не, ребят, ежели проблемы какие: в угоне карета, или ещё что, сами с купеческой гильдией связывайтесь. Мне-то что? Я обожду, отдохну.
Оба раза, на моменте «я обожду» Кристиан вжимался в тулуп. И оба раза их пропускали.
Действие оборота закончилось аккурат на подъезде к столице.
Точнее, закончился оборот только для Виренеи. Кристиан же, как только превратился в человека, через миг снова стал колобком.
Виренея
— Не поняла, — едва вынырнув из горловины нижней рубашки, Виренея мотнула головой.
Принц превращался в человека, она лично видела! А теперь его не было.
— Кристиан? — позвала царевна.
И ойкнула, когда из угла скамейки отозвался сидящий к ней спиной колобок.
«Невероятно… Невозможно! Ну не мог же он снова сам себя поцеловать?» — вглядывалась она в золотистую круглую спинку.
Как бы то ни было, ей надо было одеваться.
— Можешь поворачиваться, — разрешила она, застёгивая передние пуговицы платья.
— Ты можешь это объяснить? — резко обернулся принц.
— Я про своё недопревращение. Признавайся, Виренея, твои проделки?
Карета подпрыгнула на колдобине, колобок покатился к краю, но Виренея успела его подхватить:
— Кристиан, чем захочешь поклянусь, — подняла она его к лицу и теперь пристально разглядывала, — у меня даже в мыслях не было тебя целовать! Когда бы я успела?.. Не переживай, до столицы ехать около часа, а в столице пробки. Успеешь ещё и превратиться, и привести себя в порядок.
— Виренея, хотел бы я сказать «не тупи», но слишком люблю тебя. Поэтому просто уточню: ты что-нибудь помнишь из теории заклятий?
— Ты про всякие осложнения, типа регрессов, сращений, кумуляций материальных и функциональных, и… — от ужасной догадки у Виренеи дрогнула рука. — Думаешь, я могла ошибиться?
«А ведь могла. Правда, могла! Что я тогда знала о заклятьях? Я была первокурсницей!» — кровь отхлынула от лица. — «У Кристиана накопление. Теперь оно начало проявляться. В результате моей ошибки он может навсегда остаться колобком…» — в груди девушки начал расползаться противный холодок. — «Тридевятое лишится наследника… возможно, виконтесса Древелл не станет молчать… Обвинят во всём меня, точнее, Тридесятое царство… и тогда… помилуй, Всевышний».
— Виренея, тебе плохо? — заелозил на её руке Кристиан.
— Себя лучше пожалей, не меня! Но может ещё не поздно? Крис, миленький, подобное случилось с тобой впервые?
Колобок на её руке шевельнул губами, но так ничего и не сказал. Только молчал задумчиво и смотрел на неё так… пронзительно.
— Ведь впервые, да? — теряя надежду, спросила царевна.
Кристиан
Перед его глазами буквально вся жизнь пронеслась. Особенно ярко — последние пять лет, за которые чего только не случалось. Например, всё чаще девушки, с которыми он танцевал или встречался, обманывали его. Обещали ведь не целовать. И после клялись и божились, что не касались губами, а он всё равно в колобка превращался. В последний год вообще частенько просыпался в муке.
— Возможно, далеко не впервые, — честно ответил Кристиан. — В общем… не хочется тебя расстраивать…
— Да говори уж, как есть, — Виренея закусила губу.
— Я думал, что дамы, которым довелось… быть со мной, тайком целуют меня. Перестал бывать с ними. Даже горничных из своих покоев повыгонял. А теперь выходит, они не виноваты?
От этих слов царевна стала белее белого.
— А ты? Превращалась когда-нибудь в лягушку сама собой?
Царевна отрицательно мотнула головой и произнесла севшим голосом:
— Хорошее у тебя заклятье получилось. Качественное. В отличие от моего.
— Только я своё нормально наложить не смог. В отличие от тебя, — грустно улыбнулся Кристиан. — Жаль, мне тогда
