«Хочу, чтобы ты понимала, что Светлейший — не единственный бог, а жизнь по его учению — не единственное, что есть в этом мире. И чтобы могла понять меня, в той или иной степени. Я буду спрашивать тебя по всем этим книгам. И буду при этом рядом с тобой, в твоих покоях. Так что советую посвящать всё время чтению, пока у меня нет возможности быть рядом. Я постараюсь решить одну проблему, но, если у меня не получится, знай, я не хотел тебя огорчать. Наоборот, стремился сделать так, чтобы не пришлось».
Он заменил мне себя книгами, и мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Тем более, что какое-то время он всё же потратил. Выбрал именно эти книги, оставил записки. Очевидно, он считал, что я недостаточно взрослая. И от этого хотелось выть. Или сделать что-то такое, чтобы стать героиней своего собственного романа. Почему тот факт, что я выросла дома с матушкой, должен делать меня какой-то неправильной? Я не ребёнок!
Да, я многого не знаю, особенно того, что неприлично знать девушке моего возраста и положения, но ведь обычно это не минус… только Рэй не был обычным. Поэтому он и казался мне всегда таким недостижимо-восхитительным. Если бы в детстве мне сказали бы, что я выйду замуж за этого человека, я была бы вне себя от счастья. И не догадалась бы спросить, кем я при этом для него буду. Мне было бы достаточно одного факта, чтобы считать себя способной пережить что угодно, любые беды, любую выходку матушки!
Но на самом деле этого оказалось мало. Хотелось… чтобы он смотрел на меня, как на свою Анну. Точнее, не свою. По крайней мере, я надеялась, что они не… что он не делал ничего такого, что можно было бы теперь назвать изменой. Но он не мог. Рэйнер — честен, благороден, и не согласится оскорбить двух женщин разом, и меня, и её. Я совершенно уверена, что его не так воспитывали!
Железный Асгейр, Ястреб Севера — не тот человек, кто мог бы вырастить подлеца. Да и никакого повода сомневаться в Рэе у меня никогда не было. Скорее уж это он мог сомневаться в том, что из меня вырастет нечто путное. И стремился это исправить, как умел, заваливая своими книгами. Но делать мне все равно было нечего: управлялось поместье и без меня, благодаря Йонне, ежедневно заниматься вышивкой или музицированием никто не требовал, а учителя магии Рэй пока не нашёл.
У меня было подозрение, что долго такой отдых не продлится. И что он, быть может, для того и оставил мне свободное время, чтобы я со скуки перечитала всё, что он притащил. Хотелось поступить как ребёнок, и из чувства противоречия взять в его библиотеке что-нибудь другое, но на самом деле мне было интересно. Почему он выбрал эти книги? Читал ли их и сам, и помнят ли страницы прикосновения его пальцев? О чем он думал, когда выбирал их?
Я увлеклась, в конечном итоге. Краснела, бледнела, чувствовала себя до невозможности порочной, но не могла оторваться. Книга была переводная. У нас такого не писали, и героинь, которые могли бы сами раздеть мужчину, к тому же до брака, в одобренной церковью литературе не было и быть не могло. А то, что Светлейший не одобрял, не могло попасть в руки к праведным прихожанкам и их детям. Иными словами, прочесть этот роман у меня не было бы ни единого шанса, если бы не Рэй.
Глава 7.3
Но мне понравилось. Витторе был чем-то похож на Рэйнера. Такой же благородный, умный, и не позволил своей невесте совершить ошибку, остановил её, хотя ему и было очень сложно. Красивая сказка. И очень подробная, хотя и описанная так, что хотелось не выкинуть ужасные знания из головы, а попробовать самой. Готова поспорить, именно этого мой супруг и добивался своей литературой. Хотя представлять, что будет, когда он начнёт проверять мои знания, мне было ужасно сложно. Хотелось, но стоило начать — и жутко краснели щёки, и хотелось спрятаться от затопившего смущения. А ещё почему-то сразу вспоминалось, как он спрашивал, что такое нормальный брак по моему мнению. И дышал мне куда-то в шею. Это должно было быть щекотно, а вызывало совсем другие чувства! Томление, как у этой девицы, нареченной Витторе.
Но дни шли за днями, я успела прочитать всё, что Рэйнер мне оставил, и выбрать себе несколько других книг из огромной и ужасно красивой библиотеки Геллерхольцев. И даже поразиться, как быстро я, оказывается, читаю. А он не только не приходил вечерами в мои покои, чтобы задавать вопросы. Он, казалось, вообще не появлялся в поместье, а если я его и видела, то ранним утром, и уже тогда — погасшим, как свеча. Бледное, почти белое лицо, глубокие круги под глазами, и тень чего-то неизвестного, как будто накрывшая его целиком.
Я ничем не могла помочь, даже узнать не могла, что случилось. Летиция не знала, а Йонна отвечала так:
— Если что-то и правда случилось, Его Светлость сейчас изо всех сил старается, чтобы это нечто не задело ни вас, ни тех, кто зависит от него кроме вас. А управление герцогством — это сложное дело, и требует немалой силы и знаний. Я предложила бы не мешать ему. И дождаться. Когда будет что сказать, он обязательно расскажет. Поверьте мне, даэ Геллерхольц, он очень хочет, чтобы в конечном итоге вы с ним стали семьёй. А значит, ничего плохого для вас не допустит, и поделится тем, что на душе.
И кроме этого ничего от неё нельзя было добиться. Надо будет — сам расскажет, а если не расскажет, то было не надо. Так я её понимала, и мне это совсем не нравилось. Сначала рассказывает про своих драконов, даёт крамольные книги, призывая его понять, а потом скрывает, что такое случилось, и почему у него нет на меня ни времени, ни сил! Не сочеталось это ни с чем. К тому же, я могла бы быть полезной!
И даже предлагала. Слугам, с которыми меня познакомила Йонна. Охране, с которой должен был познакомить Рэй, но в итоге тоже знакомила Йонна. Детям, которые помогали всё той же Йонне на кухне, обучаясь у неё всему, что она знает. Если бы в доме был хоть кто-то близкий мне по положению, я бы и ему или ей предложила, но мне оставалось лишь
