– Мой облик… – Майя поднялась из кресла и прошлась к окну. Полковника обдало тонким ароматом клементисов и барской розы. – Вы задели свежую рану, господин генерал. Скорблю.
Последнее слово прозвучало как «сикораблю». Обычно незаметный акцент в речи асури становился явным в минуты сильного душевного волнения.
– Смотрите, генерал. И вы, командор, – (команидор!). – Асуры почтили вас великой честью.
Она сбросила бретельку платья и приспустила ткань, обнажив грудь. На круглом плече вспыхнул солнечный блик. Татуировка из спирально закручивающихся языков огня разбегалась по груди, начинаясь от коричневого соска и уходя к животу и горлу. Майя подняла руку. Чуть ниже подмышки розовел длинный шрам.
– Этот шрам… – нерешительно начал генерал.
– Эта татуировка! – обозлилась асури. – Я титан крови, Майя Намсара Утан. И пусть ваши языки обрастут чешуей почтения. – Она с достоинством натянула бретельку на плечо. – Немногие асуры могут тягаться со мной числом крови.
– Смотрю в небо, титан Майя. Но если вы на Лувре незаконно, то я обязан известить власти.
– Уже нет, Кобаль. – Алексей Семенович протянул письмо, которое до этого вертел в руках. – Власти извещены. Вот послание от нашего покровителя по лувро-версальским делам. Он велит оказывать госпоже Утан всяческое содействие.
– Даже так? Это меняет дело.
Это действительно меняло дело. Жизнь на пограничных планетах сложна. Из дыры, ведущей в чужой доминион, в любой момент может вынырнуть вражеская эскадра. Пираты, путешественники, терпящие бедствие корабли, технологический мусор чужих рас… По политическим причинам возле «дыр» запрещается держать крупные флотилии. Также запрещено строить военные базы и развивать пограничные миры выше индекса «18».[4]Поэтому «пограничники» живут как бог на душу положит.
Луврианам и версальцам бог положил переправлять контрабанду «из асуров в кинкары». Для людей она не представляла ни малейшей ценности. Ну что такого ценного в куче глины? И чем полезна вонючая жидкость, по цвету и запаху напоминающая болотную воду? Поди догадайся, что первое – это боевые и бытовые гаджеты, которые кинкары встраивают в свои глиняные тела, а второе – мощный наркотик, без которого невозможно поклонение Вселенскому Предателю? Транзит контрабанды приносил огромные деньги, в которых губернатор Лувра имел долю. И терять ее он не собирался.
– Что ж сударыня, – генерал-майор отложил письмо в сторону, – коль так, изложите ваши затруднения.
– С удовольствием, – отозвалась асури. – Дело в том, что пятнадцать лет назад в Доме Севера произошел прискорбный инцидент. Исчез Урсалай Норбу, высочайший крови. Тело обнаружить не удалось. Все его записи также пропали.
Шепетов помрачнел. Дом Севера – цитадель научных изысканий асуров. Влезать в дела, касающиеся асурских тайн, опасно. Особенно если живешь в пограничном мире.
– Вы боитесь! – рассмеялась Утан, глядя на его лицо. – И правильно делаете. За тайны, которыми обладал Норбу, можно уничтожить всю вашу планету. Но никто не станет подсылать к вам наемных душителей. Мне просто надо выяснить кое-что.
– Говорите.
– Последним мудреца видел известный вам асур. Некогда он прилетал на Лувр, чтобы привезти зерно портала, я правильно говорю? Речь идет о Намсе. Мы считаем, что именно он расправился с великим мудрецом. Мне следует допросить Намсу, чтобы выяснить кое-какие подробности.
– Бог мой! – Полковник достал из кармана платок и вытер шею. – Но ведь Намса мертв. Я сам, помнится… Да, он мертв уже пять лет!
– Путь бабочки извилист и непредсказуем. Асуры, дорогой мой команидор, знают способы разговорить даже мертвого. Намса здесь, с нами. Он живет в облике дакини.
Шепетов и полковник Багря переглянулись. Дакини… Среди людей ходит множество преданий о привидениях и полтергейстах. Но они ни в какое сравнение не идут с историями о жутких дакини – духах-полпути.
Не выполнивший своего предназначения асур впадает в своего рода анабиоз. Он высыхает, покрывается пылью; дух его болтается рядом с брошенными останками, жалуясь на судьбу. Но если дать дакини возможность довершить начатое, он оживет.
Асуры своих дакини очень не любят. По асурским законам дух-полпути полностью дееспособен. Один скряга очень не хотел оставлять наследникам свои миллионы и поэтому перед смертью пригласил колдуна, чтобы тот превратил его в дакини. Говорят, дух этого асурского Гобсека до сих пор томится в банковских базах. И бухгалтеры, вечерами подбивающие баланс, вскрикивают от ужаса, видя на экране искаженное жадностью лицо.
– Вы хотите сказать, что где-то на Острове болтается неприкаянный дух асура?
– Не на Острове. Намса здесь, в подземельях Шатона. Я чувствую его.
– Час от часу не легче. – Полковник вновь вытер шею. – Говорил же прохвосту: сходи утопись! Паскуда асурская.
– Теперь вы видите, что мы нужны друг другу. Не бойтесь. Я допрошу опозоренные киноварью кости Намсы, а потом заберу их с собой. Но если вы попытаетесь мне помешать…
Кобаль Рикардович понял без слов. На территории корпуса – труп асура. Дакини? Помилуйте, это еще хуже. Значит, люди держат в заложниках привидение чужой расы. По межрасовым законам это может привести к оккупации Лувра. И вряд ли император станет защищать контрабандистов.
– Что же вы хотите?
– Мне нужно место, где я могла бы остановиться. Желательно неподалеку. Желательно в самом высоком здании Острова – я важная крачка. Та башня, что виднеется из окна, вполне подойдет.
– Это мой дом, – заметил полковник. – Что ж, так даже лучше. Титан крови Майя Утан, буду рад видеть вас своей гостьей.
– Это не все. Намса лежат недалеко от портала, а значит, мне потребуется…
Договорить она не успела. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался человечек в грязно-зеленом мундире – толстенький, с поблескивающим от испарины лицом. Майя вполне могла принять его за своего соотечественника: гость так жестикулировал, что казалось, будто у него четыре руки, а багровому цвету лица позавидовали бы записные асурские модницы.
– Кобаль Рикардович! – с порога закричал он. – Разрешите войти?
Был, был грешок у Лютого – без доклада входить. Генерал взвился:
– Ты что, майор, соображение потерял? Ты в борделе или где?!
Майя прыгнула навстречу майору. В руке ее блеснула костяная игла.
– Гос-с-с… – просипел тот. Пошатнулся и заскреб пальцами, пытаясь одернуть мундир. Из груди Лютого торчала мохнатая рукоять с желтым перламутровым когтем.
