осталась в одиночестве и, хотя обычно любила быть одна, очень скоро почувствовала себя неуютно. Прошедший разговор не давал ей покоя, зудел как заноза пониже спины.
Она нажала кнопку внутренней связи и окликнула:
— Эй, дракон…
— У меня имя есть, — немедленно отозвался попутчик.
Эллера помолчала.
— Ровеналь, — медленно проговорила она. Имя спутника звучало слишком красиво, и Эллере было странно произносить его вслух. — А нельзя его как-нибудь сократить?
— До сих пор передо мной не вставал этот вопрос, — отрезал Ровеналь. Помолчал и добавил: — В эскадрилье меня называли Беркут.
Эллера хотела заметить, что Беркут, в сущности, немногим лучше, чем Дракон, но, поразмыслив, вместо этого спросила:
— Ты служил?
— Да, — нехотя признал Ровеналь.
— Ты абсолютно не похож на солдата.
— В добровольном ополчении.
— А…
Олсон помолчала.
— Своего мира?
— Можно и так сказать.
Эллера подумала, что неплохо бы, когда появится возможность, побольше разузнать о той планете, но для этого ей требовался выход в сеть — а для выхода в сеть нужно было вернуться к цивилизованным мирам.
— Как назывался отряд? — спросила она.
Ровеналь промолчал.
— Ладно, не злись, — попросила Эллера. — Я дам тебе порулить. Только потом. Одну смену в рубке отсижу сама.
Ровеналь так и не ответил на её вопрос.
Хмыкнув, Эллера вернулась к сенсорной панели.
Загадочное создание с полупрозрачными крыльями теперь двигалось впереди, в половине парсека от них. По плану Эллеры оно не должно было их засечь.
Сама же она хорошо видела птицу и на мониторе, и на датчиках радаров и сканеров, однако идентифицировать по-прежнему не могла.
— Откуда она могла взяться?.. — задала Эллера риторический вопрос пространству перед собой.
И тут же услышала ответ, прозвучавший за спиной:
— Жизнь — это свет. Путешествуя от одной системы к другой, лучи звёзд отражаются в пламени иных солнц, обретают плоть. Так появляется человек. Так появляется дракон. Один луч, пролетев сотни лет по бесконечной тьме, вспыхивает и порождает новую душу — и если две души, порождённые одним лучом, отыщут друг друга, они обретут невероятную силу.
Ровеналь замолк.
— Почему бы не появиться существам, не имеющим тел? Только свет.
Эллера качнула головой. Она затруднялась спорить, потому что мало задумывалась о вопросах наподобие «что такое жизнь» и «что делает наша душа до того, как мы родимся на свет». Зато через несколько секунд тишины на мониторе появился новый объект, и Олсон тут же ткнула в него пальцем.
— Смотри. Это тоже жизнь, которая свет?
Ровеналь вгляделся в то, что видел перед собой. Изогнутый тоннель, сотканный из всполохов пурпурного и лазурного света, можно было бы принять за подобие космического Ветра. Но Ветры были хаотичны. Всполохи энергии в них бились друг о друга, непокорные воле разума. Потому человечество и отказалось от столь опасного способа путешествовать по космосу.
Птица взмахнула крыльями и нырнула в тоннель.
— Ты уверена?.. — только и успел спросить Ровеналь, потому что Эллера уже направила корабль следом.
На этот раз не было ни тряски, ни свирепых волн энергии за бортом. Корабль плавно скользил по гладкой поверхности тоннеля, ровно и стремительно двигаясь вперёд. Хвост птицы слабо колыхался там, впереди.
— Я хочу есть, — признался Ровеналь, когда зрелище это уже стало ему надоедать. — Приготовить и тебе что-нибудь?
Олсон качнула головой.
— Я ещё посижу, — ответила она, не поворачиваясь.
В последующие несколько часов Ровеналь не только поел, но и осмотрел все закоулки корабля, на котором не обнаружилось ничего особо интересного, ещё раз изучил устройство двигателя, пытаясь понять, не получится ли заменить клапан подручными средствами, и даже провёл ещё один допрос. Андрэса он тоже покормил — хотя тот и отказывался есть, продолжая твердить свои молитвы.
Все планшеты и ноутбуки, коих у Эллеры было неисчислимое множество, оказались накрепко запаролены, так что, в конце концов так и не отыскав себе занятия, Ровеналь вернулся в рубку.
К тому времени часы уже показывали одиннадцать, хотя время ничего не значило здесь, где корабль со всех сторон окружала тьма.
Ровеналь собирался напомнить Эллере, что та хотела дать ему доступ к некоторым системам корабля, но, приблизившись к пилотскому креслу, понял, что девушка спит, обхватив себя руками и подтянув колени к груди. Светлые ресницы слегка подрагивали, уголки бледных губ оказались опущены вниз.
Лобовой монитор по-прежнему отображал радужный туннель, по которому корабль скользил ровно и легко.
Ровеналь опустил взгляд на спутницу, вздохнул. Подхватил её на руки. Девушка тут же вцепилась в его шею и уткнулась носом в ключицу. Губы её зашевелились, как будто она с кем-то говорила.
Стараясь не обращать внимания на дрожь, которая разбегалась по телу от прикосновений этих губ, Ровеналь осторожно понёс спутницу в спальню.
Бережно уложил на кровать, поправил подушку и укрыл пледом.
Эллера слабо пошевелилась, не желая его отпускать, и, поразмыслив, Ровеналь прилёг рядом. Осторожно отодвинул прядки растрепавшихся волос с красивого лица и замер, любуясь тонкими чертами и нежной кожей щёк.
Олсон походила на прохладный бриз. Ровеналь подумал, что она наверняка многих отталкивает своим колючим нравом. «Или притягивает», — возразил он сам себе, и ревность кольнула грудь. Однако стоило сосредоточить внимание на подрагивающих ресницах спутницы, как это чувство сразу прошло. Ровеналь не мог на неё злиться. Этот прохладный бриз остужал его пылающую кожу, облегчал обжигающую потребность действовать, которая не давала Ровеналю покоя ни ночью, ни днём. Прошлое гнало его вперёд, требуя отдать невыплаченный долг. Но сейчас Ровеналь думал, что рядом с Эллерой мог бы, пожалуй, замедлить бег, остановиться ненадолго… И просто жить.
Олсон стиснула его руку во сне. Ровеналь притянул её к груди и прижал к себе.
Эллере снился дом. Мосты над речками и белые облака, плывущие по кристально чистому небу.
Город был пуст. Ни единого человека на улицах, ни единого флаера в воздухе. Эллера брела по затихшим набережным, и ей становилось тревожно. Она старательно давила в себе страх, сжимала кулаки, но с каждым поворотом ей всё сильнее хотелось кричать.
Свернув в сторону, она пересекла очередной мост и двинулась по широкому проспекту, плавно сбегавшему вниз. Потом снова повернула на набережную и за очередным поворотом увидела тот же проспект.
Улицы разбегались лучами, но сколько бы Олсон ни двигалась вперёд, всё время оказывалась там же, откуда пришла. Пока наконец ей не стало казаться, что это вовсе не её город, что эти здания
