Лиля повернулась к Джерисону.
– Сегодня к завтраку у нас мороженое. Я вчера смешала.
– Великолепно! А где Мири?
– Сейчас спустится. А остальные еще спят.
Барон зло поглядел на семейство Иртон.
Семейство и не заметило, а вот собаки ответили ему дружелюбными такими взглядами… С одной вирманской шавкой он бы справился. Но с двумя? Они вдвоем кабана завалить могут.
Пока еще его люди добегут… он-то не кабан, у него до горла добраться проще.
– Ну и прекрасно, нам больше достанется.
– Джерисон, вы же не уплетете весь чугунок в один… герб?
– Миранда мне поможет!
Барон плюнул, бросил цветы, да и пошел со двора. Какие уж тут предприятия… не разлучили бы и правда с… другом.
Уэльстер, Кардин.
Ее высочество принцесса Мария мирно шла по коридору.
Вообще, у принцессы должна быть свита, слуги, но иногда и она может оказаться в одиночестве. К примеру, есть место, куда все принцессы пешком ходят.
Она даже не испугалась, когда дорогу ей преградил высокий моложавый мужчина.
– Ваше высочество…
Глаза принцессы остановились на печатке с рубином. Определенно герцог, а вот имени она не помнит. Неудивительно – столько лиц, столько людей, и ведь половину даже запоминать нужды нет – пена. Та самая, которая болтается везде и всюду, но роли не играет и значения не имеет. При нужде – смахнуть с кастрюли в помойное ведро.
– Ваша светлость?
– Герцог Робер Альсин, к вашим услугам, ваше высочество.
– К моему сожалению, ваша светлость, я не помню, были мы с вами представлены – или нет?
– Нет, ваше высочество. О чем я искренне сожалею.
– Вы недавно приехали ко двору?
– Я домосед, ваше высочество. Но когда происходят такие события, нельзя оставаться в стороне. Вдруг внуки потребуют у меня рассказать о свадьбе прекрасной принцессы и могущественного короля, а я и сказать ничего не смогу.
Мария покраснела от комплимента, но не удержалась.
– Ваша светлость, меня сватают не за короля, а за принца.
– Ваше высочество, оставьте ложную скромность. Если будет на то воля Альдоная, не пройдет и пары лет, как на вашей очаровательной головке окажется корона.
– На все воля Альдоная, – отозвалась принцесса.
– А я буду молиться за здоровье прекрасной королевы, и кто знает, вдруг я не окажусь отверженным при вашем дворе, если решу приехать в Ативерну?
– Я всегда буду вам рада, ваша светлость.
– А еще я буду молиться, чтобы Альдонай был к вам милостив, и вы не рожали только девочек, как ваша несчастная мать.
Мария поежилась.
На миг ей стало неуютно, такое ощущение гадкое, словно кто-то тебе снежок за шиворот бросил, и он ползет там вдоль позвоночника… брррр…
– Вы знали мою мать?
– Ее величество Альбита была прекрасной женщиной. Умной, доброй и очаровательной. Вы совсем ее не помните, ваше высочество?
Мария задумалась, а потом покачала головой.
– Не знаю… наверное, нет. Что-то такое есть в памяти, кажется, у нее были темные волосы, и запах фиалок. Она ведь мной не занималась…
Это верно.
Альбита не кормила ребенка сама – нельзя. И грудь форму теряет, и пока кормишь ребенка, нельзя спать с мужем, пастеры не одобряют. Грех. А ей важно было побыстрее подарить Гардвейгу наследника. Так что…
Ребенка спихнуть кормилицам и нянькам, а самой время от времени заходить в детскую, и хватит. Посюсюкала – и на бал, чтобы муж никем не увлекся. Мало ли?
Но сейчас говорить такое было нельзя, и Робер покачал головой.
– Ваше высочество, так принято в высшем свете. Детьми занимаются няньки, а королевы должны блистать.
Мария остановилась и прищурилась.
– Я вижу свою мачеху, ее величество Милию. И никто не упрекнет ее в нерадивости. Пусть ее детьми занимается нянька, ее величество всегда находит время и поиграть с малышами, и повозиться с ними. Моя мать, да примет Альдонай ее душу, считала иначе – пусть. Но я знаю, на кого предпочту походить.
– Молодость категорична, ваше высочество.
– С годами молодость проходит, ваша светлость.
Мария держалась жестко и твердо.
Когда ты живешь с сестрами в полуразрушенном замке, когда вы спите вместе, потому что так теплее, когда перешиваете старые платья…
Либо ты сломаешься и вырастешь тряпкой. Либо ты станешь сильной. Просто не стоит всем показывать свой характер, но он у принцессы безусловно, был.
Анелия выбрала для себя – и готова была на все, чтобы удрать. Бедняга Лонс Авельс наивно думал, что он соблазнил ученицу… тут еще вопрос, кто кого соблазнил.
На такое Мария не пошла бы никогда, лучше уж в монастырь. Но что надо этому герцогу?
Видимо, мысли достаточно четко отразились на милом личике, потому что герцог развел руками.
– Мне жаль, ваше высочество. Ваша мать не заслуживает того, чтобы ее забыли.
– Если волей Альдоная у меня будут дочери – я назову старшую Альбитой и буду молиться, чтобы она не повторила судьбу бабушки.
– Вы очень на нее похожи, принцесса Мария. Очень.
За этими разговорами они прошли уже половину коридора, и дошли до покоев принцессы. Мария чуть склонила на прощание головку и скрылась за дверью, а мужчина задумался.
Стерва малолетняя.
Такая же, как мать, только поумнее. Даже не так – лучше приучена выживать. Но это и неудивительно, с ее-то воспитанием. Это хорошо…
Напрямую она против отца и мачехи не пойдет, но если все сложится удачно – прогнется под победителя. И петь будет о своей любви к родной мамочке, кто б сомневался. Это неплохо.
Есть и плохие новости.
Утром пришло письмо из Дорсана, от Эдвина Фремонта. Прилетело на крыльях голубя.
Эдвин был одним из тех, кто должен был вести отряды наемников к столице. Бедный и не особо знатный, а еще по уши замаранный в кое-каких незаконных делишках, он был предан герцогу душой и телом. Ему герцог и поручил, зная, что кортеж посольства пройдет через Дорсан, найти какое-либо слабое звено.
Источник сведений о посольстве.
А еще, приехать в Кардин вместе с ативернским посольством. Сейчас не обратят внимания, зато потом это отлично сработает. Уж поверьте!
Именно что приехать.
Кто виноват в смерти короля?
Понятное дело, ативернцы. Они приехали с наемниками, они короля зарезали, они беспорядки начали, и вообще – бей гадов!
