просто чувствовал себя неуютно.
Я старался не выходить на улицу без крайней необходимости. Такой ежедневной необходимостью стало посещение тира. Честно говоря, я шел туда каждый раз, словно по лезвию бритвы. И не потому что мне не нравилось стрелять. Нет, это как раз таки оказалось захватывающим занятием, а потому, что жутко некомфортно расхаживать по улице с самопальным пистолетом. Савелий посоветовал мне не расставаться с ним даже дома, ведь никто не знает, когда случится очередное перемещение, а оружие всегда остается оружием, что в этом мире, что в другом.
Остаток дня я медитировал и качался, медитировал и тренировался. Савелий дал мне несколько уроков джиу-джитсу в редкие часы своего пребывания дома. Он все время куда-то уходил, а возвращался неизменно с новой девушкой. Полночи они предавались животной страсти с завидным упорством. Однажды даже мне случайно перепало, когда девица то ли нечаянно, то ли нарочно перепутала комнату, кровать, мужчину…
Я стал пугаться своего отражения в зеркале. Нет, не подумайте, я не превратился в замученного гоблина. Как раз таки наоборот. Я стал выглядеть слишком хорошо, незнакомо хорошо.
Мышцы наливались, словно кто-то их регулярно подкачивал насосом. Толи Савелий подливал что-то мне в чай, толи так сработало приобщение к вселенской мудрости. От живота не осталось и следа, спина распрямилась, и плечи вроде как стали шире. Но главное взгляд. У меня изменился взгляд. Если раньше из зеркала смотрели скучающие, потухшие, близорукие глаза, то теперь я видел в них живость, решительность, открытость и жажду жизни.
Однако с каждым днем настроение ухудшалось, и вера в себя уменьшалась пропорционально количеству бесплодных попыток переместиться.
В пятницу Савелий выгнал меня из квартиры.
— Эй, дружище, да ты уже совсем загнил! Я чую запах разложения. Значит так, чтоб сегодня вечером ноги твоей не было!
Я обалдело на него уставился.
— Твои ноги проведут этот вечер в отличном клубешнике, «Апельсин» называется. Рекомендую захватить глаза и уши — сегодня там «Ленинград» выступает.
— Ну и шутки у тебя, — выдохнул я, — предупреждать надо!
— А это и не шутка, — невозмутимо произнес Савелий, — А ну, живо собирайся!
Савелий не любил мои расспросы. Да и чтоб спрашивать, необходимо выполнение одного маленького условия — наличие ответчика. А Савелий, в качестве ответчика, все время отсутствовал. А если и бывал дома, то занимался очередной незнакомкой, то бишь равно «отсутствовал» или страдал от похмелья — опять таки равно «отсутствовал».
Поэтому я решил воспользоваться временным заточением в такси.
— Ты вот говорил, что когда мы в другой реальности, здесь мы вроде как без сознания?
— Не вроде как — а в прямом смысле.
— Хорошо, а как же та девушка, Анна, которая ждет меня в параллели? Она же там давно…
— Что, очень интересно? Ну так поехали, посмотрим! Тут недалеко. Я вообще, завтра планировал, но что нам мешает… Эй, уважаемый, — обратился Савелий к таксисту, — сверните-ка на следующем повороте, маршрут слегка изменился.
* * *
— Только лишнего не болтай, — предупредил меня мой новый знакомый, когда мы поднимались по лестнице к квартире, где жила Анна.
Уверенным движением он нажал на звонок. Послышались шаркающие шаги. Потом последовала минутная задержка — вероятно, кто-то по ту сторону двери разглядывал нас в глазок.
— Кто там? — наконец произнес дребезжащий старческий голос.
— Да я это, я, Савелий!
— А кто это с тобой? — недоверчиво спросила старушка.
— Свои, свои — не переживайте.
Зазвенели цепочки, застучали замки, дверь медленно приоткрылась. Я увидел седую пожилую женщину с неприветливым строгим лицом. В руках у нее был пистолет, взгляд небольших выцветших глаз буравил нас сквозь толстые стекла очков.
Взаимосвязь этого Синего чулка и пистолета казалась настолько нелепой, что я даже не успел толком испугаться.
— Уберите пистолет, баба Зин, — миролюбиво произнес Савелий, — я же говорю, все свои, все в порядке.
Старушка опустила пистолет и впустила нас в квартиру.
Сбросив обувь у входа, мы прошли в небольшую комнату. Здесь на кровати, укрытая одеялом лежала молодая женщина. Казалось, она крепко спит. Длинные светлые пушистые волосы разметались по подушке. Чуть вздернутый носик, ямочка на подбородке. Особенно заворожил меня мягкий изгиб бровей и длинные золотистые ресницы, от которых на щеку ложилась легкая тень. Да, ради такой симпатяжки стоило и поторопиться!
К руке девушки была привязана капельница.
— В этот раз она долго не встает, — нарушила тишину тетя Зина, — вот уже второй месяц скоро.
— Ничего, поправиться, — с нарочитой бодростью произнес Савелий, заботливо поправляя одеяло. Затем достал из кармана деньги и протянул старушке.
— Вот, возьмите, если что-то еще понадобиться — звоните.
На этом, в общем-то, наш визит и закончился.
— Она думает, что Анька дочь авторитета, не по своей воле ушедшего в мир иной — объяснял Савелий, пока мы ждали лифт, — авторитета уже нет, а его долги остались и повисли на осиротевшей дочке. Теперь ей угрожают злые дядьки. Ко всему прочему несчастная дочурка страдает неизвестным науке заболеванием — периодически впадает в кому. Анька сама эту легенду придумала, а Зинаида верит…
В «Апельсине» Савелий купил бутылку коньяка, и тут я подумал, что давно уже не напивался и что сегодня мне почему-то жутко хочется расслабиться. Расслабиться и забыть про все обязательства, про апокалипсисы и Анну, пребывающую в другом измерении.
К началу концерта, от бутылки коньяка осталась только бутылка.
У сцены толкались возбужденные фанаты, Савелий решил, что нужно именно туда — в «самый накал». После третьей песни они начали снимать футболки, рубашки и размахивать ими. Взрослые мужики, многие из которых всего полчаса назад выглядели вполне респектабельно, теперь отрывались по полной, прыгали и орали во все горло.
«Мне бы, мне бы, мне бы в небо!
Здесь я был, а там я не был…»
Вдруг меня словно бы оглушили. Я перестал слышать. Я видел только картинку: Шнура на сцене и разгоряченных людей вокруг. Я повернулся к Савелию, попытался позвать его, но понял, что не могу произнести ни слова. А мой незадачливый товарищ горлопанил вместе со всеми и ничего не замечал. Потом все стало черно-белым и закружилось, закружилось, закружилось…
Глава 13. Подойти вплотную
Первое, что я увидел — это стол. Точнее ножки стола. Сначала я подумал, что напился до чертиков и рухнул под стол. Все-таки целую бутылку выхлебали. Но стол был явно не барный, тишина — явно не клубная, правда, голова слегка гудела и мысли путались. Пошатываясь, поднялся. Вот тебе раз — я находился в какой-то лаборатории или диспетчерской или и то, и другое одновременно: столы с
