вы удивляетесь. И замминистра приезжал — удивлялся. Все спрашивают: где вы берете таких руководителей? У нас через дорогу другой завод, и там руководящий состав очень старый. К тому же ребята у нас все с высшим образованием, да и среди мастеров практиков по пальцам можно посчитать».
«Понаставил давил, они и жмут» — так охарактеризовал мне ситуацию один минчанин, недолго работавший на заводе имени Кирова. Но это неправда. Во всяком случае, далеко не вся правда. Молодые руководители станкостроительного не примитивные «давилы» образца минувших лет, а вполне современные инженеры и организаторы, умеющие и свое придумать, и толково перенять у других. Грамотность, замешенная на свежести восприятия и отсутствии груза традиций, отменное здоровье вкупе с желанием самоутвердиться, нечто важное доказать себе и людям, честолюбие, подкрепленное реальными шансами на продвижение, — все это, вместе взятое, многократно ускорило ток крови по жилам столетнего предприятия.
— Мы все начинали с мастеров, — говорит Герман, — если долго сидишь на одном месте, уже оброс. Нет, у Кебича не обрастешь. Два года потянул здесь — иди туда, где плохо. Чтобы интереснее тебе было, чтобы кругозор стал пошире.
Однажды на станкостроительном проводился семинар директоров предприятий. Когда Кебич заявил, что у них на заводе нет проблемы руководящих кадров, вскинулись: «Что, что, что? Мы не ослышались?» Кебичу пришлось повторить: «Да, такой проблемы нет. У нас на любую должность есть равноценная замена». Заводские руководители об этом знают, и никто не может позволить себе расслабиться. Плохо, полагает Кебич, когда начальник убежден, что его «зам» не способен занять его кресло: «Гораздо лучше работают те, кому дышат в затылок».
Разноцветные камушки рассказанного мне о Кебиче на заводе складывались в пеструю мозаику. Почти готовый портрет его вдруг разрушался какой-то деталью, не совпадающей с остальным, противоречащей главному стержню, казалось бы, схваченного характера. К тому же сам он, вольно или невольно, в разговоре нашем то и дело подсыпал новые противоречия, нисколько не заботясь о целостности и «нужной окраске» складывавшегося образа. Кебич, широко раздающий полномочия своим командирам производства, и он же, Кебич, не скрывающий своего сочувствия формуле «без разрешения не выдавать на сторону информации», за которой скрывается не столько забота о служебной тайне, сколько монополизация права администрации говорить от имени коллектива. Противоречие? Он и сам этого не отрицает — каков есть, таков есть.
Если прибегать к традиционной классификации науки управления, то Вячеслав Францевич Кебич скорее принадлежит к «автократам», чем к «демократам». Правда, не успела эта мысль устояться у меня в голове, как собеседник тотчас же подточил ее изложением своего «кредо», во многом не укладывавшегося в формулу управленческого «автократизма».
Привожу монолог Кебича бел всяких изменений.
— Я вам не рассказывал, со мной спорят очень многие коллеги мои. Был у нас в объединении недавно совет директоров. Я там заявил, что текущим производством вообще не занимаюсь. (Это я вам даю свое первое «кредо».) Ну, сразу у многих открылся рот до отказа: «Как?» Вот так! Все эти функции я отдал начальнику производства. Я занимаюсь перспективой, кадрами, культурой производства и социальными вопросами.
И еще. Никогда подчиненный не имеет права задать вопрос мне, если не задавал его тому лицу, которое отвечает непосредственно за это дело. Поднимается: «Вот мне не подвезли металл такой-то...» — «Вы с начальником отдела снабжения решали?» — «Нет». — «Садитесь, кто следующий?»
Когда на заводе изучали мнения о качествах ведущих командиров производства, Кебич настоял, чтобы его тоже проверили наряду с другими. Анкеты были анонимные, раздавались вышестоящим и подчиненным. Но у директора на своем заводе одни нижестоящие, корректировка выводов в благоприятную сторону за счет мягких оценок тех, кто тебя же и назначил, в отношении самого Вячеслава Францевича исключалась. Тем не менее по пятибалльной системе он получил круглую пятерку. Так мне рассказывали.
— Нет, не совсем так. На вопрос «как реагирует на критику» все-таки я получил четверку...
У самовара я и мой директор...
Есть на заводе токарь, допустим Василь Снегирев. Парня лет двадцати пяти, спортивного типа, в куртке на «молнии» и в шапке с козырьком, с которым я познакомился в Минске, звали иначе — не в этом суть. Василь еще не был женат, девчата, которых прокатывал он «с ветерком» на своем трескучем «ижевце», почему-то прочно к нему не прилипали, а скорее всего сам не собирался раньше времени «надевать хомут». Парень веселый, заводной, не дурак и выпить при случае, но не в цехе — этого баловства не любит. Руки у Василя хорошие, и мастер им доволен. Разряд приличный, работу может выполнять всякую. По СБТ у него штрафных крестиков почти нет, правда, и «доппаечных», как он выразился, тоже нет. Заработок выгоняет вполне. В школе учился восемь классов, сначала поступил на другой завод учеником, отслужил армию, вернулся в свой цех, но что-то не заладилось там, перекочевал на станкостроительный.
— Надолго ли?
— Жизнь покажет.
Это меня больше всего занимает в нашей истории: что же в конце концов «покажет жизнь» Василю Снегиреву и приятелям его, заводским парням, среди которых у него много дружков по разному поводу: мотоциклисты, любители пива, рыбаки и даже особая категория — «профессиональные холостяки». Крепкий, высокий, ладно скроенный, с лица не слишком уж привлекательный — уши в стороны, редкие зубы, нос «корабликом», он, однако, отличается завидной коммуникабельностью, с ходу вступает в контакт, не лезет в карман за словом. Чтобы быть цеховым Васей Теркиным, ему не хватает, пожалуй, бескорыстной доброты. Василь парень-то в общем неплохой, тем не менее из категории «башнабашных», признающих нормой способ общения по принципу: я — тебе, ты — мне. Для него это естественная мера бытия. Рассуждает так: «Мне кусок отдай и не толпись, а заводу надо — я тоже кусок отдам, торговаться не стану». В последнем случае под «куском» он имеет в виду не деньги, как в первом, а время. В том смысле, что может, если начальству надо, выйти в воскресенье. А надо это заводу довольно часто, и безотказные станочники у цеховой администрации в цене.
Ему платят, он расплачивается. Что еще нужно от Василя заводу и что Василю нужно от завода? Взаимных претензий нет. Однако и взаимной привязанности — тоже. Завод в нем гораздо больше заинтересован, чем сам он в заводе. Зарабатывать, ладить с начальством, «не высовываться» — это, если руки хорошие, в общем, несложно. Однако несложно не только здесь, но и в любом другом месте. Сейчас опытного станочника берут с радостью, как
