Робин уже его не услышит. Низкий звук пронесся грохотом по пещере. Он усмехнулся и провел рукой по волосам. Его забавляло, что женщина искренне верила, что сможет сбежать от дракона без его на то позволения.
Как будто он просто так оставил ее одну на время, необходимое на сбор вещей и кражу его собственной одежды ради сохранения ее маскировки. Хотя какая-то его часть мурлыкала от удовольствия при мысли о том, что она будет окутана его запахом. По крайней мере, он отпугнет любого вида хищников: как животных, так и Оборотней.
Он покачал головой, вспомнив, как Робин притворялась спящей. Конечно, она в этом хороша, но ее запах изменился, как только она направилась к выходу. Дэмиен снова усмехнулся.
Как будто он купился на ее притворство, а потом заснул сам. Она и понятия не имела, как долго драконы могут обходиться без сна. Дэмиен мог бодрствовать две недели, не спуская глаз с добычи.
Ты дал ей уйти.
В последнее время он с этим зачастил. Сначала с Тэмпест, а теперь с Робин.
Какой из него дракон? Тоскующий по женщинам? Его кузен вдоволь над ним посмеется.
Дэмиен так и норовил двинуться к выходу из пещеры. Стремление погнаться за Робин наполняло каждую частичку его тела, побуждая забрать ее себе. Но перед ним стояли обязательства. Человек, причинивший боль его родным, все еще на свободе. Его необходимо наказать. Пайр и Тэмпест также нуждались в помощи Дэмиена.
У него еще будет время разыскать его маленькую женщину и узнать, что она задумала и кем являлась на самом деле, но с этим придется подождать.
Дракон улыбнулся. В том, что он последует за ней сейчас, не будет никакой интриги. У нее не останется перед ним форы.
И кроме того, Робин носила на себе запах Дэмиена, сама того не осознавая. Он окутывал ее. Оставил на ней метку той, кем она являлась.
Моей.
Нет такого места, где он не найдет Робин.
Дэмиен выполнит свои обязанности, а затем начнет ухаживать за своей женщиной.
Робин даже не поймет, что собьет ее с ног.
Глава шестнадцатая
Робин
Движимая только внутренней энергией и непреодолимым желанием снова увидеть родителей, Робин за два тяжелых и несчастных дня добралась до провинции Мержери. Она проходила знакомые фермы и места, которые радовали глаз. Пещера дракона находилась недалеко от дома, что само по себе стало благословением. Несколько раз ей казалось, что за ней кто-то наблюдает, но себя не показывает. Вероятно, у нее разыгралось воображение, однако сердце замирало каждый раз, когда она думала, что это мог быть Дэмиен.
Сидящий в ней страх сильно отличался от того, который она испытывала при первом побеге. На этот раз ее жизни не грозила опасность, по крайней мере не такая, как когда она бежала от сражения, чтобы никто не догадался, что она на самом деле жива, – или когда ее отравили бандиты. Но Робин знала, что ее жизнь все же стои́т на кону, однако совсем в ином смысле. Если Дэмиен ее поймает…
Что-то подсказывало Робин, что он не отпустит ее во второй раз.
Она не хотела принадлежать дракону. Становиться его игрушкой. Робин, конечно, не знала наверняка, чего именно он от нее хотел, но по мере удаления от пещеры эта мысль все больше и больше казалась ей логичной. На второй день путешествия она встретила дождь с благодарностью. Он лил непрекращающимся каскадом на протяжении шести часов, помогая замести ее следы и притупить запах. Учитывая остроту обоняния всех Оборотней, ей не хотелось прямо сейчас выяснять, насколько оно развито у дракона.
Она неслась по лесу, останавливаясь только утолить жажду и голод. Из-за недосыпания в глаза словно насыпали песок, но она не могла рисковать даже ради своего здоровья. На карту поставлено слишком многое помимо ее самочувствия. К собственному облегчению, Робин быстро пришла к выводу, что лекарство Дэмиена не только ослабило действие яда в организме и снизило температуру, но и имело длительный эффект.
К тому времени, как она добралась до окраин своего родного города Мержери, лихорадка полностью спала, несмотря на долгие дни интенсивной ходьбы под дождем по весеннему промозглому холоду. Удивительно, как изменилась листва за время ее путешествия на юго-восток. Трава и цветы протолкнулись сквозь влажную лесную почву, а деревья расцвели.
Она повела плечом, сморщив нос. Рана все еще болела, но той тупой болью, которая указывала на заживление. Худшее осталось позади. Ей стоило только добраться до семейного поместья, и тогда она получит необходимый для мышц спины и плеча отдых.
Однако полученная психологическая травма…
Нет. Не думай об этом. Ты отправилась на войну, потому что должна была так поступить. Все будет хорошо. Никто никогда не узнает, что сражалась именно ты. Джон погиб на поле боя, и теперь, если кто-нибудь заявится в дом Локсли, он узнает, что человек, за которого ты себя выдавала, действительно мертв. Никто никогда не узнает, что ты сделала во имя своей семьи.
Нельзя, чтобы кто-то узнал. Иначе ее семье придет конец.
Робин была уверена, что напавшие на нее бандиты понятия не имели, кто она на самом деле, и просто приняли ее за молодого человека с высоким положением в обществе. Они видели лишь человека благородного происхождения, вооруженного дорогим луком и путешествующего в одиночку по лесу. Они находились в отчаянии. Это читалось на их изможденных лицах во время переговоров. Люди в этих краях жили в голоде и нищете. Робин не могла найти в себе сил винить их за то, что они сделали, даже несмотря на то, что они почти убили ее. Люди способны на великие подвиги и разрушения, когда их загоняют в угол.
Она старалась обходить слишком грязные участки, но ледяная жидкость все равно просачивалась сквозь самодельную обувь, связанную из нижней части плаща. Резать такой красивый плащ было жаль, но необходимо. Когда пробиралась сквозь деревья на самой окраине города, ею овладела спешка. Знакомые запахи деревни постепенно наполняли замерзшие ноздри: древесный дым, конский навоз, пиво из таверны. Она услышала, как мать отчитывает детей. Заржал осел, и копыта застучали по мощеным улицам.
В воздухе запахло маслом и корицей, и в животе у нее заурчало. Когда она в последний раз ела выпечку? Казалось, прошло уже несколько лет. Девушка свернула к пекарне, но замешкалась, стоя среди деревьев. Денег расплатиться за еду у нее не было, и пекарь, скорее всего, не позволит какой-то
