возжелал отлить себя в золоте, но в первое же полнолуние его статуя ожила и принялась крушить дворец, а все видящие решили, что в правителя сошёл с ума.
— Даже жаль, что на Бэрлоке никогда не поклонялись Трёхликому! — пожалела Юфемия. — Если хоть на одну ночь у нас ожили все те жуткие чучела убитых животных, побеждённых троллей и скелеты сражённых врагов, бэрлокцы тоже прекратили бы украшать подобным кошмаром дома и замки!
От упоминания о чучелах Марселу невольно передёрнуло. Было дико и мерзко осознавать, что где-то на варварском Бэрлоке звериным братьям даже после смерти приходилось находиться в домах их мучителей и убийц.
— Возможно, это прозвучит для вас странно, но меня всегда завораживали скульптуры, — внезапно призналась Юфемия. — Как восхитительно ими украшают свои замки вампиры! Тонко, изысканно, и с глубоким смыслом! Вы знали, что в каждом вампирском клане есть свой скульптур, который создаёт уникальные фигуры? Это весьма почитаемая должность, а каждому творению дают имя! Наверное, когда-то вампиры, как и ваши народы Ю, верили, что статуи могут стать живыми.
То, что принцесса вдруг заговорила о вампирах, да ещё с таким восторгом, заставило Марселу насторожиться. Чувство потаённой опасности затаилось где-то внутри: к принцессе и в самом деле стоило приглядеться.
— Жаль только, что бэрлокцы никогда не понимали искусства! — вздохнула она. — В королевском дворце очень много скульптур, но все они лишь трофеи — доказательства кровавых побед, а потому к ним частенько относятся с пренебрежением. Мой отец после попоек мог просто наброситься, обрубить руки и ноги, раскрошить тела и разбить головы только потому, что ему стало скучно и не с кем подраться!
— Узнаю бэрлокскую кровь! — стараясь прозвучать не слишком фальшиво, нарочито небрежно бросил Марселу. Он не желал вызвать у принцессы каких-то подозрений, и потому поспешил поддержать тему: — Марианна так же разделалась с моими деревянными солдатиками, когда ей, наконец, разрешили использовать настоящий меч. Ей понадобился всего час, чтобы превратить их в щепки!
— А ваша сестрица довольно кровожадна для маленькой принцессы, — заметила Юфемия, и её взгляд внезапно погрустнел. — Пожалуй, ей даже могло бы понравиться на Бэрлоке. У нас оружие выдают сразу же после того, как ребёнок научится ходить, а в пять мальчишки вовсю хвастаются, кто и сколько зарезал крыс или кошек.
— И вы тоже… в этом участвовали? — удивился Марселу. Признаться, ему трудно было представить принцессу с оружием в руках, но, зная жестокие традиции Бэрлока, он не спешил исключать и такого.
— Нет, что вы! Высокородным леди на Бэрлоке запрещено давать оружие. Умелая мечница или лучница опасна и сможет дать отпор, а наши мужчины к такому не привыкли. Для многих из них женщина в доме то же, что привязанный в столбу соломенный тюфяк для тренировки.
Марселу оторопело воззрился на принцессу. Он вовсе не ожидал подобных чудовищных откровений, и теперь не знал, как ему реагировать.
— Хотела бы я сказать, что к этому можно привыкнуть, но к чему лукавить? — с печалью продолжила Юфемия. — У женщины на Бэрлоке в самом деле незавидная судьба, и неважно крестьянка она или принцесса.
Её последние слова окончательно добили Марселу. Он снова не знал, что сказать. Да и что тут скажешь? Утешение будет сродни издевательству, праведное возмущение вызовет лишь закономерную злость, а искреннее сочувствие прозвучит лицемерно. Марселу не мог изменить жестоких законов Бэрлока, но и судить их тоже не имел никакого права.
Гнетущая, вязкая тишина повисла вновь. Марселу не осмеивался даже взглянуть на принцессу, уставившись себе под ноги, будто на мозаичном полу кто-то оставил ему послание.
— Уже темнеет, не пора ли нам завершить прогулку? — прервала затянувшееся молчание Юфемия.
Марселу растеряно огляделся: солнце только начало клонится к закату, но стоит ли придираться к мелочам?
— Благодарю вас за экскурсию по дворцу! Это было очень интересно, надеюсь, я не сильно вас утомила!
— О нет-нет! — всполошился Марселу. — Вы нисколько меня не утомили, я даже по-новому взглянул на некоторые вещи! — запальчиво добавил он.
Красивое лицо Юфемии вновь озарила мягкая улыбка, заставившая сердце Марселу стучать чаще. Он и сам не мог понять, что с ним происходит. Его будто бы тянуло к ней, и вместе с тем желанная близость приводила к неловкости и волнению.
— И позвольте небольшую дерзость на прощанье. — В голосе Юфемии зазвенели озорные нотки. — Если снова возникнет желание столкнуть ваших невест лбами, пожалуйста, не перекладывайте эту обязанность на кого-то. Лучше придумайте и судите состязание сами, так будет намного честнее и интересней! — выдав это, принцесса сделала быстрый книксен и поспешила удалиться.
В очередной раз лишившись дара речи, Марселу просто тупо глядел ей в след, пока она не скрылась за поворотом. Ещё никогда прежде ему не доводилось быть в таком смятении: он уже решительно не понимал своих чувств. Юфемия одновременно очаровывала, беспокоила и удивляла! И в этом всём уже надо было разобраться!
***
— Только не вздумай устроить конкурс талантов, братец! — взмолилась Марианна. Сестрица нагрянула в покои Марселу перед ужином и тут же начала командовать.
— Я разве что-то говорил про новый конкурс? — удивился он. Нехорошие подозрения только усилились, когда Марианна не сразу нашлась с ответом.
— Ну… это… — замялась она. — Как бы такое подразумевалось! — запальчиво выдала сестрица.
— Не припоминаю, чтобы мне когда-нибудь нравились подобные мероприятия, — задумчиво продолжил Марселу, с интересом наблюдая за реакцией Марианны.
— Вот и я об этом! — тут же подхватила та. — Давай лучше проведём турнир, и кто сможет меня победить, та и будет с тобой!
— Но матушка знает, что Юфемия не владеет оружием, потому настаивает, чтобы претендентки показали свои таланты? — как бы невзначай переспросил Марселу.
— Ну конечно! — фыркнула сестрица, не осознано выдавая матушкины интриги с головой. — Принцесса ведь такая одарённая: пишет стихи, готовит, вышивает и играет на нескольких музыкальных инструментах! Безупречная невеста! — явно подражая интонации матери, с лёгким пренебрежением добавила она.
— Не хочешь, чтоб Юфемия снова победила? — поддел Марселу, замечая у Марианны завистливые нотки в голосе. Похоже, матушка снова взялась воспитывать сестрицу. Несмотря на яростное сопротивление со стороны Марианны, та никогда не оставляла попыток превратить дочку-сорванца в истинную леди. И как тут не начать читать нравоучения, когда появился идеальный пример для подражания?
Марианна театрально закатила глаза.
— Хотя, в этом что-то есть, — пряча лукавую улыбку, протянул Марселу. — Мне уже даже интересно, чем ещё удивит Её Высочество, да и бедняжка Эмелитта была сильно расстроена своей неудачей на кухне, надо дать ей возможность проявить себя. Слышал, она неплохо поёт…
— Я не вынесу завываний этой стервы! — тут же вскинулась Марианна. — Да на её
