украсить. Однако всё как-то сразу пошло не так. Эмелитта почти четверть часа пыталась включить огонь горелки, затем чуть не устроила пожар, спалив кастрюлю, в которую забыла налить воды. Чуть позднее, пытаясь забросить осьминога в котелок, она не ожидала, что тот окажется настолько скользким и просто сорвётся с её пальцев. Второй экземпляр постигла та же участь, и на третьем и вовсе случилось непредвиденное. Решив встать поближе к котелку, Эмелитта ненароком наступила на упавшую тушку и, разумеется, поскользнулась. Падая, она сорвала с петель полку с посудой, и в итоге оказалась погребена под тарелками, чашками и склизкими тушками.
— Я же не могу всё испортить, верно? — попыталась успокоить себя Эмелитта, когда верные служанки кинулись вытаскивать её из-под завала. Поднимаясь, она невольно покосилась в сторону соперниц.
Дикарка сидела на скамейке и болтала ногами, изредка поглядывая на виднеющегося в печке фазана. Конечно, Эмелитта и не сомневалась, что такая деревенщина способна пожарить какую-то дичь, но взглянув на принцессу, она обомлела. Юфемия двигалась по кухне, как настоящий шеф-повар. То, как в её руке крутилась, взбивая сливки, ложка, и послушно работал нож, нарезая тончайшие ломтики фруктов, напоминало какой-то изысканный танец. Буквально давясь от зависти, Эмелитта ощутила себя преданной. Конкурс был явно придуман для принцессы. Эм-рейм Милора тоже была с Бэрлока и, конечно же, знала, в чём лучше всего могла проявить себя Юфемия.
Но, как бы там ни было, сдаваться Эмелитта не привыкла, потому кое-как всё же забросила в кастрюлю осьминогов и каракатиц. Вот только результат окончательно испортил ей настроение. Посмотрев на зловонную мутную жижу, в которой плавали куски щупалец и лопнувшие головы, Эмелитта едва сдержала рвотный позыв. Это был полный крах! На фоне получившегося безобразия фазан дикарки выглядел хоть и не особо примечательным, но вполне съедобным. А от вида прекрасных трёхслойных кремовых пирожных, украшенных орешками и свежими ягодами, начинали течь слюнки. Последняя надежда, что те окажутся просто красивым муляжом, но на вкус будут не лучше размякшего хлеба, разбилась вдребезги, когда принцесса лично преподнесла угощение каждой из соперниц. Чарующий аромат уступал бесподобному вкусу — не слишком сладкому, с тонкой кислинкой и как будто даже какого-то волшебства.
Победитель был столь очевиден, что Эмелитте потребовалась вся сила воли, чтобы не сбежать до прихода Марселу. И как же было противно показывать эр-хоту свой результат! Но, чем больше унижений выпало на её долю, тем сильнее пробуждалась в ней жажда мести. Ненависть и зависть сводили Эмелитту с ума. Вот только служанка оказалась права: Марселу явно охладел к дикарке, потому новой целью стала принцесса Юфемия!
Глава VI. Растерянность ириса
Ю, резиденция правителя, растущий кровавый Янгос
Случилось именно то, чего Марселу опасался больше всего. Он сидел напротив принцессы не в силах выдавить из себя ни слова. В голове — звенящая пустота, ни намёка на мысль даже! Всё заняла томная нега от лицезрения исключительной красоты. Пожалуй, если бы его манеры не были отточены до безупречности, он рисковал оказаться в состоянии пускающего слюни влюблённого по уши идиота.
— Мне говорили, что вы не любите сладости, эр-хот, но, похоже, это не совсем так, — мягко произнесла Юфемия. На её нежных губах играла чарующая улыбка, от которой практически невозможно было оторваться.
Марселу опустил взгляд и тупо уставился на опустевшую тарелку с пирожными. Так вот почему во рту вдруг стало так сладко! И когда только успел? Впрочем, память услужливо ему подсказала, как он всякий раз, когда очередная неловкая пауза начинала затягиваться, его рука сама тянулась к крохотному пирожному. Это всё нервное! Но ведь не скажешь так повару, тем более, когда она настолько прекрасна и сидит напротив!
— Прежде мне не доводилось пробовать ничего подобного, — любезно ответил Марселу, чуть отведя взгляд. Пялиться в открытую ему не позволяло воспитание, но соблазн был очень велик.
— Вы так обходительны, эр-хот, — учтиво поблагодарила Юфемия, но, внезапно её яркие изумрудные глаза потемнели, а в голосе появились совсем иные, более глубокие и серьёзные нотки. — Возможно, мои слова сейчас покажутся вам резкими и не столь изысканными, как ожидается от принцессы, но мне совсем не хочется тратить время на галантные расшаркивания друг перед другом и упражнения в куртуазности. Не жду, что вы со мной согласитесь, но взаимное лицемерие не кажется мне хорошим способом узнать друг друга.
Марселу ошарашенно воззрился на принцессу, но та ничуть не смутилась и продолжила:
— Я знаю, что вы не любите сладкое, эр-хот, и не пыталась поразить вас своей выпечкой. Эти пирожные я приготовила для вашей матушки, как напоминание о Бэрлоке. Десерты у нас подаются редко, только во время больших празднеств, а этот, по словам старой нянюшки, особенно нравился эм-рейм в детстве.
— Я и не догадывался, — смущённо признался Марселу. Он всё ещё был огорошен стремительной переменой в характере принцессы, но не мог сказать, что эта новая — смелая, прямая и рассудительная — ему нравилась меньше. В его глазах она оставалась столь же очаровательной.
— Говорят, совместные трапезы сближают, — продолжила Юфемия с милой улыбкой, — но я совсем не голодна, а вы уже съели все угощения. Не лучше ли нам, в таком случае, прогуляться? Вы покажете мне ваш дворец, а я расскажу вам немного о себе.
Марселу едва сдержал вздох облегчения. Предложение принцессы избавляло от множества неразрешимых трудностей, например, той самой неловкости, которая изрядно напрягала, или натужного поиска тем для разговора, что не очень-то клеился.
Прогулка и в самом деле заметно оживила их общение. Юфемия оказалась весьма любознательной и, не стесняясь, завалила Марселу вопросами. Её увлекало буквально всё на свете, начиная от цветов и картин, и заканчивая архитектурой и техническим устройством дворца. Она воодушевлением рассматривала, как хозяйские постройки, так и меблировку общих комнат, находя какое-то особое удовольствие во всяких разных малоприметных мелочах. Так, принцессу восхитили столбы акведука — в их ступенчатой форме ей привиделись не только гениальный математический расчёт и практичность, но и некая эстетика и даже философия. Не меньше внимания заслужила и резьба старинных кресел в северной гостиной, и устройство разъезжающихся дверей в музыкальном салоне.
— Я не заметила во дворце скульптур, — задумчиво произнесла принцесса, прогуливаясь по галерее с семейными портретами. — На Ю не любят статуи?
— Это не простой вопрос, — чуть замялся с ответом Марселу. — Скорее, опасаются по старой памяти. В наших легендах Трёхликий оживлял статуи в полнолуния, и те творили всякие ужасы. Не только нападали и убивали, но ещё могли навредить репутации. Один из моих прославленных предков
