в сердцах. Слово за слово, пошло-поехало. Как ни старался бедный Илья, к консенсусу высокие договаривающиеся стороны он не привёл, два вулкана извергали дым и раскалённую лаву. В итоге приятель просто увёл Костю с собой. Но и по дороге Константин не успокоился, начав орать, что и баба конкретная шизанулась, и район весь такой, со всеми его обитателями. Услышанное не понравилось встречной компании молодёжи, пожелавшей оспорить данное мнение. В завязавшейся суматохе Илья догадался крикнуть: «менты, атас!», и, воспользовавшись темнотой и временным замешательством нетрезвой компании, утащил брыкающегося Костю за угол ближайшего дома. Потом дворами они выбрались на трассу, начали ловить попутку. Костя опять отличился — разозленный тем, что проезжающие водители не останавливаются на их призыв, он вышел на середину дороги и продолжил свою этнографическую лекцию. При этом умудрился не заметить огромный междугородный автобус, приблизившийся со спины — Илья выдернул его из под колёс буквально в последний момент. Когда приятели добрались, наконец, до дома, Илья сказал: «Знаешь, что, Львов, если ты чокнутый, вместе с Диной своей, то почему я должен страдать? Убейтесь оба об стенку, а я ещё пожил бы!». Через пару дней Дина позвонила, как ни в чём не бывало, попросила встретить, обещая некий сюрприз. Костя, в свою очередь, купил по дороге недешёвого шампанского и сунул в карманы бокалы, дабы не унижать благородный напиток пластиковыми стаканчиками. Прямо на лавочке во дворе дома они стрельнули пробкой, разлили пузырящийся напиток в хрусталь. Дворовая братва, занявшая скамейку в некотором отдалении и знавшая Костю с детства, покосилась подозрительно, но ничего не сказала, а потом вообще куда то убралась, дабы не смущать влюблённых.
— А что за сюрприз — спросил Костя.
— Дома покажу, здесь темно, — ещё больше заинтриговала его Дина.
Как оказалось, она напечатала фотографии с памятного посещения зоопарка. Получилось шикарно, Костя будто снова окунулся в тот светлый день.
— Ты купила мелкой от меня подарок? — вспомнил он.
— Нет, — Дина покачала головой, — всё ушло на логопеда. Слушай, ты мог бы мне занять денег? Надо оплатить ещё один курс занятий. А я отдам тебе, когда родители пришлют. Это скоро.
— Не болтай ерунды, — поморщился Костя, — дети — это святое. А деньги — мусор. Держи. И можешь не отдавать.
Потом наступили майские праздники. Устав от бесконечных торжеств, в ходе которых Костя, сам того не желая, умудрился познакомиться с двумя девушками, двумя Ленками, он плюнул на всё, и позвал Дину, причём обязательно с ребенком, к себе на дачу.
На станции Худалово двери вагона отворились, вошли те, кого он ожидал. Галка первая заметила его, рванула с криком: «дядя Кося!»
— Надо же, узнала, — умилился Костя, приобняв девушку одной рукой.
— Да уж, узнать мудрено, — ворчливо сказала подошедшая Дина, — ты себя в зеркало видел? Алкашня!
— Да ладно тебе, — смущённо ответил Костя, — просто праздники длинные. У нас на работе вообще объявили отпуск с первого по пятнадцатое.
— Понятно. Галя, садись к окошку.
Когда электричка доставила их к нужной станции, уже почти стемнело. Костя посадил давно клевавшую носом Динину дочку себе на плечи и понёс. Девушка шагала следом, волоча его сумку. Когда вышли к полю, она взмолилась:
— Кирпичи там у тебя, что ли? Давай передохнём.
Они постояли, любуясь открывшимся видом. Могучая река в этом месте делала величественный изгиб, а отсутствие холмов и высоких зданий позволяло лицезреть открывшийся взгляду простор на десятки километров. Кооператив, где располагалась Костина дача, находился в низине, сбегая к воде. Ребёнок, похоже, уже мирно спал. Благословляя время, отданное в юности тренировкам, Костя отобрал у Дины сумку и, придерживая другой рукой сопящую девочку, начал спускаться вниз. Когда пришли на дачу, Дина сразу уложила Галку в кровать, включила электрообогреватель. Костя достал из сумки продукты, неизменную "Гжелку", конфеты и пряники для ребёнка.
Они с Диной расположились на веранде, организовали поздний ужин. Приняв под картошечку с тушёнкой по несколько рюмок, окончательно расслабились, очарованные прелестью тихого вечера. Вдруг Дина тихонько запела:
Что стоишь, качаясь, тонкая рябина
Головой склоняясь до самого тына?
А через дорогу, за рекой широкой
Так же одиноко дуб стоит высокий
Её негромкий, но сильный голос проникал до самой глубины души, затрагивая такие струны, о которых Костя даже не подозревал, или давно забыл об их существовании. Сквозь корку циничной крутизны от сердца рванулись слёзы, повисли на ресницах.
Кабы мне, рябине к дубу перебраться?
Я тогда б не стала гнуться и качаться
Тонкими ветвями я б к нему прижалась
И с его листвою день и ночь шепталась
Костино тело сотрясли нежданные рыдания. Он с трудом справился с собой, выскочил на крыльцо, закурил. Когда вернулся, сказал Дине с напускной беззаботностью:
— Извини. Это всё водка. Слабит характер, зараза.
— Дурак ты. Зачем стесняться хорошего в себе.
Костя промолчал. Потом попросил тихо:
— Спой ещё.
Наутро первой мыслью, пришедшей в голову Константина, была: «сколько я спал?» И немудрено. На улице лежал снег. На ветках рябины, росшей за окном, на крыше соседнего дома, на грядках. Накинув на себя куртку, Костя прошёл в соседнюю комнату. Девушки мирно спали, обнявшись, их волосы, одинаково чёрные, перепутались. Не став их тревожить, Костя поставил на плиту чайник, вышел во двор. Под подошвами захрустел иней. Забавно. Почти середина мая — и такое чудо. Костя взглянул на часы — семь утра. Умывшись, он вернулся в дом, заварил себе кофе и позавтракал в одиночестве. Потом, поразмыслив, отправился в деревенский магазин. Воздух был напитан прохладной свежестью, вокруг щебетали ранние пташки. Вдыхая полной грудью морозный эфир, он быстро дошагал до торговой точки. Двери были закрыты, но Костя знал, что продавщица несёт вахту всю ночь, постучал в заветное окошечко. Закупив всё желаемое, присел на стоявшую поблизости скамейку, открыл пивную бутылку и надолго припал к горлышку. Потом закурил первую утреннюю. Хорошо! Вот только сердце грызла щемящая тоска. Почему? Да бог его знает.
К его возвращению девки уже проснулись, сидели рядышком за столом и уписывали за обе щёки привезённые им сладости. Потом они вместе отправились на берег реки, где шалили и хохотали до самого обеда. Галка совершенно освоилась. Настолько, что, когда Костя ненадолго вздремнул, его разбудил Динин панический крик:
— Ребёнок пропал! Только что в огороде копалась, а теперь нет.
Костя вскочил со скрипнувшего дивана, рванул к реке. И не ошибся. Впереди на тропинке мелькнула белая панамка. В несколько прыжков догнав девушку, он ласково сказал:
— Галя, ты почему никому не сообщила, что на речку пошла. Мама тебя потеряла.
— Мне надо, — обосновала девчушка.
