его весело блестящие глаза, что глупо молчала, пока он не продолжил: – Тебя у нас называли бы Ольгой.
– Ольга и Олле, Хельга и Хелле, – пробормотала я, а потом, встряхнув головой, спросила то, что должно было насторожить меня в самом начале, если бы я не пускала слюни, сраженная наповал своим спасителем. – В каком это твоем племени?
Улыбка сползла с его лица, а в мой живот опустилась льдина размером с небольшой кнорр. Я расслабилась и пала жертвой глупых чувств. Он здесь, чтобы выведать тайну моей семьи. Он следил за мной ради марены. А я-то нюни развела.
– Я не всё могу тебе рассказать, – поспешно ответил он после затянувшегося молчания.
Его ответ окончательно убедил меня в собственной правоте. Он точно с чужого драккара!
– О, ну извини.
Я постаралась вложить в свои слова достаточно яда, чтобы не показывать, как ранило меня его предательство. Мы сидели друг напротив друга недалеко от обрыва, где он меня спас. И я рванулась, чтобы уйти от этого мерзкого лжеца, но он вцепился в мою щиколотку, не давая сдвинуться. Хватка у него была железная.
– У каждого из нас есть тайны, – спокойно сказал Хелле, глядя куда-то в сторону. – Есть вещи, которые ты никогда не сможешь открыть мне. И есть то, о чем я не смогу рассказать. Но не потому, что не хочу. Просто я связан клятвой. Это семейные дела.
– И ты не будешь вынюхивать, если у меня есть какие-то… семейные дела? – подозрительно спросила я.
– Я хочу говорить с тобой, – просто сказал он, а у меня почему-то екнуло сердце от его слов. – Мне нет дела до твоей семьи.
– Меня твои семейные тайны тоже не волнуют, – я старалась говорить недовольно, снова усаживаясь напротив, но чувство горячей надежды против воли разливалось в груди.
– Значит, каждый из нас может хранить свой большой секрет? – радостно спросил он.
– По большому секрету на брата, – важно проговорила я, протягивая ему руку для пожатия.
Он отчего-то взял мою ладонь в свою и потряс. Кто вообще так скрепляет договор? Я закатила глаза, освобождая руку, его жест показался мне слишком интимным, и от испуга я ерничала. Обхватив его предплечье, я сжала, демонстрируя, как должно выглядеть настоящее пожатие рук. Хелле хмыкнул и, придвинувшись ближе, сжал и мое предплечье. Так стало еще интимнее. Разве рукопожатие может быть таким волнующим?
Смотря в его раскосые глаза, каких я прежде никогда не видела, я поняла, что этот парень опасен. Хотя совершенно не в том ключе, в каком я ожидала. Так началась наша странная дружба.
5
867 год эпохи Каменных драккаров
Он совсем ничего не знал о Мидгарде, о преданиях и легендах. Первое время меня это настораживало, но зато я с облегчением поняла, что он и вправду не был жителем другого драккара.
– Не могу понять, где твой народ жил все это время?! – в который раз восклицала я. Это была скользкая и опасная тема, потому что, когда речь заходила о его семье, Хелле замыкался.
– Мы скрывались от большого скопления людей, – осторожно ответил парень, взвешивая каждое слово.
– С самого Рагнарёка? – скептично пробормотала я, решив, что разговор исчерпан.
Но внезапно он вскинул голову и улыбнулся, являя мне два ряда белоснежных зубов с острыми, словно волчьими, клыками. Его звериность завораживала меня.
– Расскажи мне, – попросил он.
– Рассказать что? – я в который раз засмотрелась на него и, возможно, упустила часть беседы.
– Все ваши легенды и историю, – ответил он, а после задумался на мгновение и робко, почти шепотом продолжил: – И я немного расскажу о своих людях… что смогу.
Мы общались… дружили уже почти целый сезон, и я начала немного понимать Хелле. Он был так же вспыльчив, как и я, очень вынослив, щедр и любил повеселиться. Мы долго держали дистанцию после встречи, но со временем стали чувствовать себя свободнее. Из коротких фраз, брошенных вскользь, я поняла, что семья его многочисленна, но он точно так же одинок, как и я. И это позволило нам сблизиться, хотя я и так уже рассказала ему обо всех своих стыдных чувствах тоски и страха, когда думала, что он дух. Но Хелле ни словом, ни делом не показывал мне, что знает обо мне слишком многое. Он расспрашивал обо всем, что я кричала в пустоту раньше, но теперь я чувствовала его поддержку и участие.
Периодически он пропадал, не рассказывая куда. Его не было по два-три дня, но почему-то я все равно ощущала его присутствие. Словно его дух навсегда поселился на кнорре.
А еще он знал про марену. Это стало для меня самым большим ударом, но Хелле сказал, что его совершенно не интересует, для чего мне эти корешки. Он даже не знал, чем занимаются на нашем драккаре. Как он клялся, он был там всего один раз, чтобы передать мне сверток с колбой, и натерпелся большого страха, потому что подвергал опасности свою семью. Я ничего толком не поняла из его объяснений, но догадалась, что, попадись чужак – а особенно такой необычной внешности – охране драккара, ему было бы несдобровать, не знаю уж, как его семье. И я выбрала поверить ему. Впервые в жизни я поверила чужому и молилась всем богам, чтобы не пришлось платить за это слишком дорого.
Иногда я ругала себя. Эта дружба не приведет ни к чему хорошему. Где та трезвомыслящая, циничная Хельга, которая знала, чего именно ей хочется от жизни? Почему пришел первый встречный чужак и я выбрала кататься с ним в пыли, пробуя все пропущенные детские игры, ела руками, как дикарка, хохотала так, что болел живот, и глазела на него раскрыв рот? Порой я обещала себе, что больше ни за что не вернусь на кнорр, что буду выше этого. Но всегда возвращалась, и улыбка, с которой Хелле меня встречал, превращала в мираж все здравые мысли. И я приходила снова. И снова.
А сейчас он просил рассказать историю мира, предлагая взамен приоткрыть завесу своей тайны. Могла ли я ему отказать?
– Ну хорошо, слушай… – заговорщицки прошептала я, и от того, как загорелись жадным любопытством его глаза, внутри меня разлились тепло и истома.
Мы сидели друг напротив друга на поляне марены, вблизи алтаря, на который я приносила ему подношения в прошлом сезоне, и, прежде чем погрузиться в историю Мидгарда, я ощутила небольшой приступ страха от мысли, что за каждое мгновение с Хелле я могла бы отдать всю
