о чём идет речь, – не пошел на поводу Трегубова Лавр Афанасьевич, – это какой-то наговор. Ничего я у него не выигрывал и даже не играл с ним.
Негодование седого господина выглядело настолько естественно, что на долю мгновения Иван усомнился сам в себе.
– Господин Васильковский тоже говорил, что Вы предлагали партию в карты.
– Не помню такого, но хорошо помню, что господин художник был пьян. Всё это ему привиделось.
Трегубов начал терять терпение. Пароход пришвартовался, капитан уже должен был послать за полицией, а у него не было никаких идей.
– Послушайте, Лавр Афанасьевич, я думаю, что Вы – бессовестный, но умный человек, – сказал после паузы Трегубов, – и Вы – единственный подозреваемый на этом пароходе в убийстве князя Кобылина. Косвенных свидетельств достаточно, чтобы дать понять присяжным, что Вы выиграли деньги, а после того, как полиция установит Ваше настоящее имя или найдёт прошлые грехи, Ваше положение станет совсем плохим. Вы знаете, что бывает за убийство?
– Полиция?
– Да, полиция, – она уже здесь, на пароходе. Если Вы мне всё расскажите, то они уйдут без Вас.
Лавр Афанасьевич отвел взгляд в сторону, задумался, а потом посмотрел на Ивана:
– Вы мне обещаете, что если я Вам всё расскажу, то Вы не сдадите меня полиции?
– Обещаю, только если убийца не Вы, – ответил Иван, подумав, что сейчас нужно найти убийцу, а не пытаться вывести на чистую воду шулера, против которого только косвенные улики, и вину которого будет непросто доказать в суде.
– Убийца – не я, уж поверьте. Зачем мне кого-то убивать? Бывает, что меня хотят убить, но я – нет. Да, некоторые богатеи, скажем так, избавляются в моем присутствии от карманной мелочи. И это не такой большой грех. Господин Кобылин проиграл мне некую сумму денег, но он настолько плохо играет. Играл… что это вышло само собой. Но у него при себе не было денег, и он дал мне расписку. Вот она. Какой резон мне его убивать, если я не получу денег?
Иван взял бумагу, которую протянул ему Лавр Афанасьевич. Это, действительно, была расписка на полторы тысячи рублей.
– Ничего себе! Но это ничего не доказывает. Вы можете предъявить расписку наследникам.
– Если они у него есть!
– Есть, кажется, он говорил про дочь.
– Хорошо, а какой у меня мотив?
– Чтобы Вас не вывели на чистую воду, – пожал плечами Иван, – чтобы сохранить деньги, сумма большая.
– Послушайте, я сяду на другой пароход, и при удаче через три – четыре дня у меня будет такая же сумма. Зачем мне убивать человека? Ради чего?
– А если удачи не будет?
– За две или три недели будет точно. Есть ли смысл? Вывести на чистую воду, говорите Вы. Это не так просто, как Вам представляется, молодой человек. И не такие простаки, как князь, пытались. Помимо прочего есть ещё аргумент.
– Какой же? – спросил Трегубов.
– Меня не было на палубе, когда упал князь. Я уверен, что Вы уже всех допросили, и никто меня не видел.
– И где же Вы были?
– Ну, – первый раз смутился Лавр Афанасьевич, – мы с Еленой были в каюте после ужина, кое-чем занимались…Она, знаете ли, не дочь мне…
«Как же прав был Синицын, словно лично знал шулера», – подумал Иван.
– Вы не сдадите меня в полицию?
– Нет, но Вы обещайте больше не играть на этом пароходе.
– Спасибо, – Лавр Афанасьевич встал, слегка наклонил голову на прощание, а затем гордо и неторопливо удалился, оставив Трегубова сидеть в одиночестве.
Итак, шулер был прав: никто их с Еленой вечером на палубе не видел, и повод для убийства князя теперь казался Ивану ничтожным. Ничего у него нет.
В ресторан вошли капитан и двое мужчин в форме.
Капитан
Одетый в форму, похожую на форму морских офицеров, лейтенант Протасов, плотный мужчина средних лет, не скрывал своего раздражения, которое он тут же высказывал капитану парохода «Александр Радищев», находясь прямо на этом пароходе:
– Мне Ваш матрос рассказывал про утопленника, а у Вас тут удушение. Мало того, что вчера склад с товаром сгорел, и две баржи сели на мель, Вы мне ещё тут убийство привозите! Идите в полицию. В обычную полицию, они этим занимаются!
Лейтенант речной полиции Рыбинска развернулся, чтобы уйти вместе с двумя городовыми, с которыми он прибыл на пароход.
– Извините, но Вы то уже здесь, – остановил его Николай Алексеевич Агафонов, капитан парохода, – и обращаю Ваше внимание, что пассажир выпал с палубы в воду. А то, что он был удушен, потом установил доктор из пассажиров. Безопасность плавания и утопленники всегда были по части речной полиции, а не городской, поэтому прошу Вас избавьте меня от тела и дайте возможность продолжить плавание.
– Вы думаете, что это так просто?! – возразил Павел Иванович Протасов, снова повернувшись к капитану, – если это убийство, нужно проводить следствие.
– А следствие уже идёт, – поспешил вставить капитан.
– Как это уже идёт? – удивился лейтенант, подобрав свои мясистые щёки так, что усы встали торчком.
– У нас на борту судебный следователь, господин Трегубов, он уже ведёт следствие.
Лейтенант Протасов заколебался, ещё больше топорща усы от напряженных мыслительных процессов, проистекавших в этот момент под его фуражкой, а затем решился.
– Голиков, проверь тело. Елизаров, за мной, посмотрим, что это за такой господин Трегубов. Капитан, ведите.
Николай Алексеевич, облегченно вздохнул про себя и повёл недовольного полицейского в ресторан парохода, где Трегубов проводил допросы.
– Иван Иванович, – Агафонов представил речным полицейским Трегубова.
– Павел Иванович Протасов, – четко выговаривая, произнёс лейтенант, представляясь поднявшемуся из-за стола Ивану. – Позвольте полюбопытствовать, Иван Иванович, что за действие тут у Вас происходит?
– Очевидно, что произошло преступление, Павел Иванович. Кто-то задушил князя Кобылина и пытался утопить труп в Волге.
– Бесподобно, значит, жертва ещё и князь! А Вы каким боком, извиняюсь, к этому происшествию относитесь?
– Я – единственный представитель юстиции на борту парохода, поэтому, когда капитан попросил, я взял ситуацию под свой контроль и провёл первые допросы.
– Капитан, значит попросил, – Протасов кинул недовольный взгляд на Агафонова, – самоуправством занимается?
– Ну, почему же самоуправством? – заступился за капитана Трегубов, – пока все пассажиры на корабле, убийцу найти проще. Мне несложно было провести допросы.
– И какие же результаты этих допросов, господин судебный следователь?
– Пока никаких осязаемых, к сожалению, – честно признался Трегубов.
– То есть, преступник не найден, я Вас правильно понял? – спросил Протасов, продемонстрировав, что топорщиться у него могут не только усы, но и брови.
– Да, но у меня собрано много материала, если его изучить…
– Изучать будут другие.
