ущелье. Его темные очертания смотрелись издевательски.
В тумане начинающегося безумия Женя встала на четвереньки и поползла в сторону ущелья. Совсем немного осталось до ее цели!
В волосы вцепилась чья-то рука. Она была костлявая, огромная. Девушка задрожала, почувствовав знакомую жуткую ауру неимоверной мощи. Рука потянула ее назад, волоча по земле, словно мешок с грязью. Женя не сопротивлялась.
«Власть Леса неизмерима. Он владеет нашими душами и телами», — то были слова Заячьей Маски, когда она пришла в Лес.
Глава пятая
Вкрадчивый шепот
Утром мать рано ушла в больницу и не зашла ее разбудить, хотя по какой-то злой случайности или всем известному закону подлости именно в это утро будильник Жени не сработал, и она благополучно проспала первые полтора урока. Поспешные сборы и забег до школы отняли еще один урок ее школьной жизни. В итоге Женя вошла в класс русского языка лишь к середине третьего урока, на что получила неодобрительный взгляд учительницы.
Уроки пролетели быстро, и Женя пошла домой. На улице в тот день было необыкновенно солнечно для середины апреля, но это не спасало от мрака и холода на душе. Девушка смотрела на серые панельные стены своего городка, на широкие улицы и нелепые, безвкусные вывески магазинов и понимала, что не сможет покинуть это все еще очень долгое время, в противовес тому, о чем она мечтала. Хотелось кричать, но толку от этого мало. Никто не услышит и не придет на помощь.
Дома никого не было. Хаос, что творился вчера в гостиной, исчез, как и все намеки на то, что здесь когда-то жил мужчина, звавшийся отцом Жени. Что бы там ни думалось, а она не винила его в уходе из семьи. Просто не могла, потому что понимала, что жизнь отца была далеко не сладкой: вечная работа, чтобы прокормить жену-инвалида и совсем уже взрослую дочь, которая, наверно, за всю жизнь не сказала ему и пары теплых слов. Но Женя не могла простить отцу того, что он поддался омерзительной, низменной слабости и забылся в объятиях посторонней женщины.
Мать вернулась домой лишь к шести часам. Как и всегда после гемодиализа и целого дня в больнице, лицо ее было бледное, осунувшееся, а глаза — потухшие и измученные.
— Привет, — выдохнула она, увидев Женю на кухне.
— Привет, — ответила Женина спина. — Я тебе макароны на сковородке подогреваю. Яйцо добавить?
— Да, и молока еще, пожалуйста.
Старая чугунная сковорода возмущенно зашкворчала, перекрывая звук шуршания в комнате, с которым мать скидывала с себя уличную одежду и натягивала халат. Женя влила в сковороду с полстакана молока, шкворчание грянуло с новой силой, а потом затихло, обиженно забурчав. В это же время в дверях кухни показалась мать. Мимо ее ног, будто специально путаясь в них, пролетел Тиша. Он сел посредине кухне и издал короткое, требовательное «Мя!».
— Ну чего ты орешь?.. — пробормотала мать. — У тебя же все лежит еще с утра. Не ори!
Женя выключила плиту и переложила макароны в глубокую тарелку.
— Приятного аппетита.
— Спасибо.
Мать начала стучать вилкой по тарелке, а Женя вернулась к плите, чтобы поставить чайник. На душе начинало неприятно свербеть. Она уже знала, что сейчас последует.
И оно грянуло.
— Я зашла в продуктовый у больницы, — противно звякнули зубцы вилки об тарелку. — Там сегодня была хозяйка, ну та, у которой ресницы нарощенные, длиннющие такие. В общем, им нужна продавщица.
— На полный день? — Женя скрестила руки на груди.
— Ну да. Я могу первую половину дня работать, а ты — вторую, после школы, если мне вдруг совсем тяжко будет. Хозяйка готова на это пойти, но, ясное дело, устроит не официально.
Женя неопределенно повела плечами.
— Ну в принципе, вариант неплохой, — затем закатила глаза. — Все равно, выбора у нас нет.
— Спасибо, — прошептала мама. — Ты у меня уже такая взрослая. И… прости меня.
Женя лишь фыркнула.
— Какой чай будешь, черный, зеленый?
Заячья Маска счел, что Женя и этот ее дружок похожи. Оба резкие, гордые, не верящие тому, что им говорят, но вместе с тем отважные и самостоятельные. А, быть может, сейчас вся молодежь такая. Он слишком много времени провел в Лесу, чтобы знать моральный облик современного школьника.
Когда они вышли из пещеры Ткачихи, Заячья Маска призвал синих светлячков. Луна должна была быть полной, однако тучи скрывали ее свет точно плотной тканью. Светлячки роем прилетели со стороны болот. Десяток огромных синих насекомых с вытянутыми брюшками и один случайно прибившийся к ним желто-зеленый крошка.
— Тебе здесь не место, — прошептал Заячья Маска, прогоняя его легким движением ладони.
Оставшиеся светляки закружились над его плечом, освещая дорогу. Оглянувшись, Заячья Маска увидел, что чужак испугался огромных насекомых. На лице у него было написано отвращение.
— Идем, — бросил Заячья Маска и отправил к Саше пару светлячков. — Это чтобы ты не споткнулся нигде.
Было видно, что чужак удержался от порыва отшатнуться от насекомых. «Городской неженка», — фыркнул Заячья Маска.
Он вышел на тропу, по которой днем пробирался Саша, и продолжил его путь. Заячьей Маске нужно было пройти сквозь горы, чтобы оказаться в так называемой речной части Леса. Он намеревался теперь отправиться в ненавистную Туманную Долину для поимки Жени, однако попасть туда не так-то просто. В день Карнавала, Наречения и других лесных праздников Лесоцарь открывал туда портал. В другое же время Заячья Маска, единственный из всех жителей Леса, мог попасть туда лишь через опасный путь, пролегающий под рекой и над ней. Это странная формулировка, но она в точности описывает весь процесс перехода.
Вскоре на востоке забрезжил рассвет. Путь через горы должен был занять много времени, но Заячья Маска велел Лесу ускориться. Несколько горных пиков пролетели совершенно незаметно, а Тропа вилась под ногами как длинная атласная лента. И на рассвете они уже осматривали местность по другую сторону гор. Чужак, если и заметил небывалую скорость изменения ландшафта вокруг, голоса не подал.
Они стояли на небольшом возвышении тропы. Если спуститься вниз, то окажешься на холмах, плотно покрытых луговыми травами и художественно разбросанными камнями — это место зовется Илюзорными Лугами. Еще чуть дальше — аккуратный вечнозеленый лес, больше похожий на ботанический сад или дендрарий при каком-нибудь университете. И за лесом, посреди новых зеленых лугов, раскинулась Река. Простор у нее широкий, гладь тихая, синяя-синяя, со множеством рукавов и боковых притоков. То тут, то там виднеются зеленые глазки островов. Заячьей Маске Река всегда напоминала его родную Волгу, на которой он вырос и вдоль
