мужества и героизма российского солдата. Авторы газетных статей даже называли его — «Русский Верден», но это уже позже. Почему? Просто всё — германская армия его не один год осаждала, а взять так и не смогла. Когда я в Швейцарии в полпредстве старые газеты читал, там статьи про Двинск мне тоже не раз попадались.
«Русский Верден»… Ну, скоро я его своими глазами увижу.
Пока же я никотином голод убивал. Выданный немцами хлеб был в первые сутки съеден, картошку и восточнопрусский ананас я на второй день пути прикончил.
Паштет — выбросил. Есть его было невозможно. Гадость несусветная…
Когда куришь, есть как бы меньше хочется. Ну, и спишь когда.
Интересно, как мы на поезде через линию фронта поедем? Там же всё должно быть разрушено.
Ничего подобного. Проехали и почти не заметили, если бы не один случай.
Уже третий день нашего пути подходил к концу, как мы в чистом поле встали. Видно было, что тут хорошо повоевали.
— Чего стоим? — спросил я Пауля. Мы с ним, как только поезд остановился, на площадку перекурить вышли.
— Не знаю… Вот, идёт кто-то…
Кто-то оказались солдаты в российской форме. Парочка к нам подошла, другие — кто к паровозу, кто к другим вагонам.
Так, получается, мы уже на нашей территории? Когда германцев и проскочили?
— Лошадку не надо?
Мля…
Вот какого-какого, а такого вопроса я услышать не ожидал.
Причем, сказано это было по-немецки, правда — едва понятно, а не на родном и могучем.
Это какую же лошадку наши воины Паулю предлагают? Движимое военное имущество распродают? Больше-то у них никаких лошадок не должно иметься…
— Что за лошадка? — огорошил я подошедших продавцов.
— Хорошая, только немного исхудала. На еду пойдёт.
Сказано это было без всякого смущения. Солдатик говорил о продаже лошади на еду как о деле привычном и совершенно законном.
Во как… Наши солдаты немцам армейских лошадей на еду продают…
Оказалось, не продают, а меняют. Того, что им было надо у Пауля и его сослуживцев из нашего вагона не было и парочка солдат-коммерсантов отошла к соседнему вагону.
Вот тебе и «Русский Верден»…
В Двинск мы прибыли уже под вечер. Поставили нас рядом с бронепоездом. На его паровозе гордо значилось — «Первый боевой поезд». Написано это было кривовато, но звучало гордо.
«Первый боевой поезд» меня не впечатлил. За окном нашего вагона медленно проплыла сначала орудийная платформа, затем — бронированная пулеметная платформа, блиндированная платформа с установленным на ней орудийным броневиком «Гарфорд», следующим был сам бронированный паровоз с надписью. Имелись ещё в «Первом боевом поезде» две платформы-щупальца, нагруженные запасными рельсами, шпалами, стрелками и железнодорожным инструментом.
Делали бронепоезд явно на скорую руку. Ранее мне приходилось видеть и более серьезные.
— Выходи! Выходи! Быстро! Быстро!
Немцы чуть не взашей выпихивали нас из вагонов. Пауль в том числе. Как будто всю дорогу мои сигареты не курил. Ещё и морду дойч такую сделал, как будто меня не знает. Немец-перец ливерная колбаса…
Похмельный немецкий капитан никому нас не передавал, только сунул пачку бумаг какому-то мужчине в российской железнодорожной форме. После это германский состав ни на минуту не задержавшись тронулся со станции к себе обратно.
Вот тебе и хваленый германский порядок…
По перрону вокзала Двинска бродил какой-то народ. Наш приезд, как мне показалось, особо никто и не ждал.
Так, у нас тоже с порядком большие проблемы…
— Вы, кто такие? — обратился ко мне подошедший морячок.
— Бывшие пленные и солдаты русского экспедиционного корпуса из Швейцарии.
— А, ну ладно…
Получивший ответ кивнул мне и отошел.
Ну дела… Здравствуй, матушка-Россия…
Глава 32
Александр Петрович
— Здравствуйте, товарищи!
Э, похоже, поторопился я с выводами. Ждут нас тут…
От здания вокзала в направлении прибывших из Швейцарии скорым шагом двигался человек в офицерской шинели. Погоны на последней отсутствовали.
— С прибытием!
Так, так, так…
Я ведь его знаю!
Александр Петрович! Доктор медицины, которого я как-то от босяков спас. Его и Марию Ильиничну, супругу Александра Петровича. Природой они любовались, свежим воздухом дышали, перекусывали на родных просторах, а тут незваные гости к ним и пожаловали. Я тогда ещё бузой не владел, но общежитского друга Мишки уроки хорошо усвоил.
Александр Петрович меня младшим палатным надзирателем в психиатрическое отделение Вятской губернской земской больницы и пристроил, где я с Агапитом познакомился.
Да, с этого времени уже сколько времени прошло, а тут — раз…
— Всех прошу следовать за мной. — пришедший призывно рукой помахал.
Ну, коли зовут — надо идти.
Мои попутчики, я в том числе, цыганским табором как вши по гаснику потянулись за человеком в шинели. Перешли через пути, обогнули «Первый боевой поезд».
Так…
Ещё один, можно сказать, почти знакомец. За «Первым боевым поездом», невидимый от вокзала, на путях стоял военно-санитарный поезд. Так на каждом из вагонов его значилось. Причем не просто какой-то, а военно-санитарный поезд под номером шестьсот пять имени Вятской губернии.
Вот где сейчас Александр Петрович служит… Военно-санитарные поезда, они — любой власти надобны.
— Проходим к вагону-кухне, — продолжал распоряжаться знакомый мне по прежним годам врач.
Наголодавшиеся на германских харчах чуть не бегом бросились в указанном направлении.
Над вагоном-кухней вился выходящий из нескольких невысоких труб над крышей дымок, а пахло там… родным и вкусным. Совсем не немецким паштетом из ракушек.
— Подходим по одному! Не толкаемся — всем хватит!
Румяный повар оделил нас кашей.
Некоторые, особо оголодавшие, попробовали получить добавку, но у них ничего не вышло. Может, каша кончилась, а скорее всего — не велено было по второй порции выдавать. Времена сейчас такие, экономные.
Подойти? Не подойти?
Я всё же решил объявиться Александру Петровичу. Вины у меня перед ним никакой не было, ну, и человек он мне знакомый.
— Доброго здоровья, Александр Петрович.
Доктор в ответ кивнул. Затем, буквально через секунду, в его глазах появилось узнавание. Врачи, они, как правило, плохой памятью не отличаются.
— Иван! Вот так встреча! Из плена?
— Не совсем.
Далее сказать мне не дали.
— Подожди. Сейчас я с посадкой распоряжусь и ко мне пойдём. Там всё и расскажешь.
Александр Петрович жестом подозвал к себе дородного мужчину с роскошными усами.
— Смирнов, займись организацией погрузки в вагоны. Я буду у себя. Как всё закончишь — доложишь.
Нет, всё же Александр Петрович — сугубо штатский человек. Кто ж так команды отдает…
Что сделать подчиненному сказал, а время исполнения приказа не назначил. Ну, да ладно.
Купе, что занимал Александр Петрович, являющийся сейчас старшим врачом военно-санитарного поезда, роскошью не отличалось. Диван, застеленный серым казенным солдатским одеялом, венский
