Книга Сон о принце - Эсфирь Серебрянская

что вряд ли найдется кто-то, у кого ситуация еще хуже, – ожидаемые ехидные смешки-хмыканья со всех сторон слегка разрядили общий агрессивно серьезный настрой, – буду считать, что всем знакома ситуация, когда себя несчастную пожалеть хочется. Вот и я, увы, не исключение. Однако главное не впасть в хандру, а суметь из нее выползти. Поэтому начала себя уговаривать: мне повезло – есть крыша над головой; мне повезло – есть кусок хлеба. И так далее. И получилась, что жизнь не так уж плоха. За нее благодарить надо. Вот только благодарить кого? И вспомнилась книжка…

– А детдом тут причем? – попыталась связать концы с концами Ольга, и до меня донеслось ощущение, что ей почему-то очень важен ответ.

– Почти ни при чем. Просто изливать благодарность в молитве неведомой сущности, по-моему, глупо. Я бы сказала, надо молиться делами… ну знаете, как цепочка писем счастья. Глупо звучит, конечно, но с другой стороны, почему нет. Мне самой такая жертва практически ничего не стоит, только сравнительно небольшой кусочек личного времени. Так почему не потратить его на радость для других?

– Ха, – влез единоборец, – так приходи к нам на соревнование и ты гарантированно принесешь радость другим. Мне, например. Или…

– Жень, заткнулся бы ты, а? – прервала его Сашка, – гарантированно радость другим доставишь.

Под раздавшимися смешками, мачо, буркнув невнятное о своей паре, слинял из аудитории. Народ на периферии как-то ожил, завозился, создавая фоновой шум. Но для сидящих рядом я осталась в центре внимания.

– Твои разговоры звучат, как цитаты из «Незнайки», – Ольга пристально смотрела мне в глаза, – буду поступать хорошо, и тогда мне за это что-то обломится.

– А для меня звучало как письмо дед Морозу, – призналась я, – буду вести себя хорошо, а ты мне конфет и подарков…

Усмехнувшись, Ольга согласно кивнула.

– … Но на самом деле, это ложный путь рассуждений. Во-первых, потому что хорошее дело все равно останется хорошим, даже если побудительные мотивы не очень. А во-вторых, я же сама осознаю, что это не так, почему же меня должно волновать, кто о чем и почему подумает?

Сашка вздохнула:

– Вот только за один раз мало что сделать можно.

– Можно как минимум узнать, что нужно и что можно сделать, – ответила я, – у меня папа когда-то игрушки отвез в детдом. Одноразово, но может кому-то пригодилось. Вот теперь у меня вызрело решение съездить и узнать.

– Попутчиков берешь? – раздался сверху тяжелый бас.

Вздрогнув, я подняла глаза, уставившись в массивное лицо Малюткина, самого молчаливого однокурсника. По совместительству он удерживал еще несколько «самый-самый»: самый высокий и самый мощный… не толстый, а именно мощный, а еще самый длинноволосый, самый небритый, самый хмурый и так далее. Всезнающая Юлька утверждала, что пару особо нервных девушек в натуральную обмочились, когда поздним вечером, налетев впотьмах на Малюткина, услышали сердито-хриплое «Ну и что мне с вами сделать?» Поэтому не было ничего удивительного, что смысл его вопроса не дошел до меня с первого раза.

– Я спросил, ты хочешь поехать в одиночку или к тебе можно присоединиться? – расшифровал одногруппник в ответ на мое полуиспуганное «Ч-ч-что?»

– Да нет, можно компанией… Может даже лучше компанией.

– Окей, – Малюткин взглянул на входящего преподавателя, – тогда позже договоримся.

В результате сопровождающих набралось десять человек. Да еще Валерка, не один, а с компашкой. Я прикинула и решила связаться заранее с директрисой детдома. Оказалось, наш поход пришелся как нельзя ко времени, поскольку требовалось привести в порядок после растаявшего снега детскую площадку, что мы и сделали шумно весело и хорошо. Так состоялся выход нашего клуба ССЧ за пределы факультета в люди.

С тех пор раз в месяц… конечно, кроме сессий, я находила какой-нибудь фронт работ, «свистала всех наверх», и наша разношерстная компания «молилась добру, творя безвозмездное добро». Мы сажали деревья в парках, помогали в восстановлении монастыря, убирали мусор на берегу речки, ездили на какие-то местные раскопки… хотя последнее больше из любопытства, и, конечно, не забывали детские дома. Здесь все же больше верховодила признавшаяся в своем детдомовском прошлом Ольга. Она, сохранив в памяти далеко не радужные картинки, очень строго следила, чтоб при общении с детьми мы избегали проявлений жалости и ни в коем случае не подавали несбыточных надежд, особенно насчет усыновления. Поэтому наш клуб больше занимался условиями быта. Например, ремонтом, уборкой, или ребята с нашего программистского факультета на базе старых компьютеров создавали классы информатики и обучали работе детей. Юристы тоже пригодились, помогая бесплатно с документами желающим усыновить ребенка… Но самое интересное было, когда мы для воспитанников устраивали Новогоднюю Елку. Из Малюткина вышел такой потрясный Дед Мороз! Он моментально стал звездой не только у детей, но и у девчонок нашего клуба… к большому неудовольствию юристки Снегурочки. Однако ее черед растаять пришел вечером, когда в ответ на весьма зазывные девчачьи предложения, Дед Мороз пробасил, что ему, как порядочному дедушке, за внучкой проследить нужно. Народ пришел в восторг от ответа, и я не унюхала даже ни одного намека на какой-нибудь негатив. Через пару месяцев вездесущая Юлечка, кивая на стильную бородку Малюткина, по большому секрету рассказала, что у него дело, не идет, а просто мчится экспрессом к загсу. Собственно своим «супернюхом» я давно учуяла изменение в их отношениях, но без объяснений оно «выглядело» как неизвестное экзотическое блюдо. Точнее, даже несколько блюд, поскольку подобные ароматы разной концентрации уже стали завязываться вокруг некоторых сложившихся пар.

Естественно, я невольно… и вольно, конечно тоже, примеривала ситуацию на себя. Мысли гуляли от «Ну и чего она в нем нашла?» до «А была бы на ее месте я…», после чего все упиралась в осознание, что снова сравниваю реальных парней с принцем. Настроение становилось раздраженно-паршивым, вызывая язвительные комментарии в адрес окружающих. Девчонки дружно вынесли вердикт, что меня просто искрит от неудовлетворенности, и, поверив им, я решила завести ни к чему не обязывающую интрижку.

Однако верный паладин встал поперек планов своей богини. Трех парней он откровенно запугал, одного свел с жадной до мальчиков особой, а пятого напоил вусмерть прямо перед свиданьем.

В результате никчемность кавалеров была осознана, но и на Валерку я обиделась. Правда, ненадолго, поскольку сама осознавала ущербность своей затеи. Вот только факт, что такая идея не просто залетела в голову, но почти успешно пустила корни, заставил как-то тщательнее взглянуть на себя и окружающих.

Оказывается, я изменилась. Мы изменились. Кружа по спирали учебного процесса, мы незаметно для себя взрослели, постепенно истончая и теряя что-то волшебно детское. Мы откидывали эту часть себя как ненужную, омертвевшую