с нескрываемым сарказмом отозвался Ривейро.
– Да неважно. Сейчас надо поговорить с людьми в университете, с соседкой по комнате и с кем-то из фонда Комильяса. Там вроде бы подтвердили, что Ванда присутствовала на конгрессе, на субботнем ужине и воскресном обеде. Больше никакой информации нет. Никто не знает, где именно в Комильясе она ночевала. Доподлинно известно лишь то, что в ночь на понедельник кто-то оставил ее мертвое тело на Моте-де-Треспаласиос.
– Может, тот болотный человек тоже как-то связан со спелеологией? Странное совпадение. И там и там фигурирует Комильяс.
– Мне это тоже в голову пришло, хотя, судя по всему, человек с болота уже несколько дней как мертв… Надо дождаться результатов вскрытия.
– А семья у нее есть? У Карсавиной этой. Дети, муж?
– Судя по тем обрывкам информации, которую соседка по комнате сообщила Камарго, ни детей, ни мужа. Похоже, она даже не состояла в отношениях, но это, разумеется, еще под вопросом.
– Ну уж родители-то у нее наверняка есть. Или там, не знаю, двоюродные братья и сестры. В Польше…
– Камарго сказал, есть мать и брат, проживают в Кракове. Вот и вся информация.
Сержант оглянулся на открывшуюся дверь – прибыли остальные члены группы.
После того как все расселись в комнате для совещаний, лейтенант рассказала про женщину с Моты-де-Треспаласиос, которую они по-прежнему, не сговариваясь, называли принцессой.
– Сабадель, что нам известно о Моте-де-Треспаласиос и монетах?
Сантьяго Сабадель с надменным выражением на лице раскрыл свою коричневую папку, всем видом давая понять, что выполнил домашнее задание.
– Что касается моты, лейтенант, этот укрепленный комплекс типичен для стран Центральной Европы, но необычен для Испании и тем более для Кантабрии. Это концентрическое сооружение из земли и глины, в диаметре достигает семидесяти шести метров, вокруг возведены стены со рвом.
Сабадель сделал паузу, дабы убедиться, что все внимают ему. Все внимали, и он продолжил:
– Прежде рвы наверняка были заполнены водой, поскольку рядом когда-то протекали две речки, но их русла давно уже изменились.
Все продолжали хранить молчание. Поскольку Сабадель явно счел свое выступление завершенным, Валентина спросила удивленно:
– И это все? Сколько лет этой постройке?
– Не знаю, лейтенант. Такой тип укреплений возник в конце десятого века, так что может датироваться любой эпохой начиная с того времени и вплоть до позднего Средневековья.
– Ух ты, так этой штуке тысяча лет! – восхитилась Марта Торрес.
– А для чего их строили? – полюбопытствовал Ривейро. – Просто там как будто маловато места для целого замка.
– Конечно, это ведь не замок в полном смысле слова, а пункт наблюдения при Портус Блендиум.
– Что еще за Портус Блендиум? – спросила Валентина.
– Место, которое нам всем прекрасно знакомо, лейтенант, – с ехидной улыбкой ответил Сабадель. – Портус Блендиум – это Суансес. Он был важным торговым портом, а мота, по всей вероятности, играла роль сторожевой башни. Сами понимаете, мне не хватило времени, чтобы подробно все изучить.
– Есть какая-нибудь зацепка, которая может связать это сооружение с нашей принцессой?
– О существовании этих руин никто и не знал толком, пока по соседству с ними не начали возводить жилой квартал. Когда очищали территорию от зарослей, обнаружили архитектурные останки. С тех пор мота находится под защитой Министерства культуры Кантабрии.
– Выходит, мы там же, где и были, – вздохнула Валентина. – Отличный урок истории, но только сейчас от этой информации пользы ноль. Единственная связь между Вандой Карсавиной и мотой – профессия жертвы, она историк и археолог.
– Специалист по Средневековью, – уточнил Ривейро. – Она ведь вела семинар как раз по нему.
Лейтенант кивнула и посмотрела на Сабаделя:
– А что по поводу монет?
Сабадель слегка побледнел.
– В общем… лейтенант, на это мне времени не хватило, но, да, кое-что я все же нарыл. Насчет монеты, которую, видимо, отчеканили в 1563 году… В тот год ничего значимого в Кантабрии не случилось – по крайней мере, я такой информации пока не нашел. В Испании правил Филипп Второй, а Арагонская и Кастильская короны были едины… Что еще? Ах да, при королевском дворе кантабрийский регион называли Горой, явно в силу географических особенностей, по контрасту с кастильскими землями, которые были известны как Плато. За год до того родился Лопе де Вега, а еще через год – Галилео Галилей и Шекспир…
– Сабадель!
– Лейтенант?
– Очень занимательные факты, хвала Гуглу, но я ждала от тебя информации о конкретной монете.
– Разумеется, лейтенант. – Сабадель сосредоточенно свел брови, стараясь не обращать внимания на перешептывание коллег, смысла которого не мог разобрать, но не сомневался, что они насмехаются над ним. – Дело в том, что я хотел воссоздать историко-культурный контекст эпохи, которой принадлежит монета, но о самой монете пока ничего не нашел. В отделе криминалистики нет специалистов по нумизматике, поэтому я отправил запрос с фотографиями монеты в НАМ. А сегодня отправлю уже сами монеты в Мадрид на экспертизу в лаборатории монетного двора.
– Что такое НАМ? – спросила Марта Торрес.
Сабадель вздохнул, раздраженный столь вопиющим невежеством.
– Национальный археологический музей. Хотя нужно отправить монеты в лабораторию Королевского монетного двора, я решил отослать их фотографии в НАМ, я знаю там пару спецов по нумизматике.
– В Музее археологии есть специалисты по средневековым монетам? – удивилась Валентина.
Сабадель кивнул:
– Альфредо Кановас, мы вместе учились на историческом, он сейчас преподает эпиграфику и нумизматику в университете Мадрида, а также работает в музее. Между прочим, НАМу принадлежит самая значительная коллекция монет в Испании и одна из самых обширных в Европе, – заключил Сабадель с гордостью.
– Ладно, – ответила Валентина, – тогда молодец, Сабадель.
Младший лейтенант скромно, но с достоинством улыбнулся.
– Но как тебе удалось так быстро связаться с монетным двором? Когда я вчера говорила с судьей Талаверой, он сказал, что сделает запрос, но не в Королевский монетный двор, а в аналитический центр Банка Испании.
– Да, им я тоже позвонил, и мне ответили, что они занимаются современными монетами, фальсификациями и всяким таким. И посоветовали сразу отправить монеты в монетный двор. Я обратился к секретарю Талаверы, и та тут же отправила запрос.
– Боже благослови судью и секретаря. Отличная работа, Сабадель, – уже искренне сказала Валентина, и младший лейтенант буквально расцвел. – А что тебе сказал твой приятель нумизмат?
– Он в лаборатории изучает состав монет, степень их окисления, вкрапления… в общем, в таком вот роде. Альфредо обещал сообщить мне сегодня вечером хоть что-нибудь, а сразу после нашего совещания я отправлю ему еще и фото монеты, которую нашли у болотного трупа. Вчера фотографий у меня не было.
– Действуй, – кивнула Валентина. – И сообщай мне о любых подвижках, хорошо?
– Так точно, лейтенант.
– Что ж, – Валентина обвела всех взглядом, – давайте распределим работу. Сабадель, ты, разумеется, отвечаешь за информацию о моте и монетах. Попробуй нащупать
