потом бросился ей под ноги, преграждая путь к спальне Олега и Марины. И кто знает, чем бы закончилось временное помешательство Ирины, если бы не он.
Глава 15. Тимофей не верит
Олег искренне верил в свои слова, когда говорил о капище Велеса. Этот могущественный языческий бог был способен и не на такое, Олег слишком хорошо знал это. События прошлого лета многому научили его и на многое заставили взглянуть другими глазами. Он до сих пор с содроганием вспоминал, как сестра его жены, Карина, обращенная в русалку злой волей бабки Ядвиги, едва не утопила его самого в Зачатьевском озере. И как они потом вдвоем с Михайло проводили языческий обряд, обращая Карину снова в человека…
— Но ведь ничего же плохого не случилось, — услышал вдруг Олег тихий голос за своей спиной.
Вздрогнув от неожиданности, он резко обернулся и возмущенно произнес:
— Сколько раз я просил тебя не подкрадываться ко мне, Тимофей, и тем более не проникать в мою голову, читая мысли!
— А разве я виноват, что тихо хожу? — обиженно спросил Тимофей. — А что насчет мыслей, так они у тебя на лице написаны. Хочешь скрыть — носи маску. — Его глаза лукаво заблестели. — Хотя, на мой взгляд, честному человеку скрывать свои мысли ни к чему. Вот я, например, как открытая книга — читай, я не боюсь, потому как что я думаю, то и говорю. В жизни никогда не лукавил.
— Это ты-то открытая книга? — усомнился Олег. — Да из всего твоего лица только нос да глаза и можно увидеть. Ты бы хоть постригся, что ли, в кои-то веки.
И действительно, лицо Тимофея напоминало заросшее бурьяном поле. Его черты было невозможно рассмотреть из-за волос, ниспадающих с головы на плечи черным шелковистым водопадом, окладистой бороды и усов. Густыми вьющимися волосами поросла даже его грудь, виднеющаяся в распахнутом вороте длинной, почти до колен, косоворотке из мягкой материи клюквенного цвета. Вероятнее всего, все тело старика было покрыто таким же обильным волосяным покровом. Сам он был низеньким и приземистым, едва ли не по пояс Олегу, но это не мешало Тимофею смотреть на него снисходительно, как взрослый глядит на ребенка — покровительственно, но с любовью. Впрочем, на то были основания. Сколько Тимофею лет, не знал никто, даже он сам не мог назвать точной даты своего рождения. Иногда старик рассказывал о событиях, непосредственным участником которых он якобы был, относящихся едва ли не ко времени принятия Древней Русью христианства. И очень обижался, если ему не верили.
— Мои волосы мне не мешают, — отрезал Тимофей. — И вообще, чем переживать из-за моих волос, ты бы лучше подумал о том, стоит ли приглашать в свой дом невесть кого. Да еще оставлять на ночь, когда все спят и потому беззащитны, как новорожденные воронята в гнезде.
— Это не невесть кто, а моя бывшая коллега, — попытался защититься Олег. — Мы вместе работали в школе, когда я жил в городе.
— Представляю, что это была за школа, если в ней работают такие учителя, как она, — насмешливо сморщил носик Тимофей. — Ты еще скажи спасибо, что Гавран предупредил меня о том, что это за штучка. Ведь она бросила в него камень, ты знаешь?
Олег виновато кивнул.
— И я был начеку, — тоном обвинителя произнес Тимофей. — Только это и спасло вас с Мариной. А если бы она перерезала вам горло этой лампадой, что тогда?
— Не преувеличивай, — пробормотал Олег. — Она школьная учительница, а не маньяк-убийца.
— А это еще неизвестно, — заявил Тимофей. — Если бы ты видел, с каким зверским выражением лица она бежала по коридору к дверям вашей спальни, сжимая в руках лампаду, ты бы так не защищал ее. Даже мне стало страшно на мгновение.
— Страшно? Тебе?! — не поверил Олег. — Не смеши меня! Да я скорее поверю в то, что бабка Ядвига раскаялась в своих злодеяниях и ушла в монастырь замаливать грехи.
— Ну, я мог испугаться, — не стал возражать Тимофей. — Но разве это что-то меняет? Сдается мне, что бросившись ей под ноги, я уберег вас с Мариной от беды.
— И мы искренне благодарны тебе за это, — примирительно произнес Олег. — Марина говорит, что ты наш ангел-хранитель.
— Какой я ангел, — фыркнул Тимофей. — Скорее наоборот.
Однако лесть сделала свое дело, и его голос смягчился.
— Мой тебе добрый совет, — сказал он. — Гони ее из дома, как паршивую собаку, вместе с ее дракончиком на шее. Знай — твоя бывшая коллега не та, за кого себя выдает. Она двоедушна и лжива. Улыбается, а сама держит камень за пазухой.
— Это она-то? — не поверил Олег. — Да Ирина Владимировна проста, как…
Он замешкался, подыскивая сравнение.
— А ты знаешь народную мудрость: простота хуже воровства? — спросил Тимофей. И назидательно произнес: — Народ зря не скажет, мой мальчик.
Когда Тимофей называл его мальчиком, Олег понимал, что продолжать с ним спор бесполезно. Старик все равно будет считать любые его возражения детским лепетом, не заслуживающим внимания. Впрочем, и спорить им было не о чем. Олег вспомнил, что он сам только что предложил Ирине не только покинуть дом, но и совсем уехать из Куличков. И он сказал об этом Тимофею.
— Вот и молодец, — радостно произнес старик. — Наконец-то вижу перед собой не мальчика, но мужа.
— Тоже мне, Марина Мнишек нашлась, — тихо, чтобы не услышал старик, пробурчал Олег.
Тимофей любил, когда Марина по вечерам читала ему вслух какую-нибудь книгу, и часто сам просил ее об этом. Не далее как третьего дня это был «Борис Годунов» Пушкина. И теперь из старика, как из рога изобилия, сыпались, к месту и не к месту, цитаты из полюбившейся ему поэмы. Иногда это было забавно, иногда — обидно, как сейчас. Вроде бы Тимофей и похвалил его, но в то же самое время и осудил, дав понять, что обычно Олег ведет себя, как мальчишка. А ведь это не так, он давно уже вырос, и даже стал жрецом Велеса, пусть и не совсем по своей воле, а подчиняясь обстоятельствам…
Но на этой мысли Олег прикусил себе язык и подозрительно посмотрел на Тимофея: не подслушал ли старик ее. Это было бы чревато попреками в неблагодарности и нотациями, на которые Тимофей и без того никогда не скупился. И Олег был вынужден безропотно их сносить, потому что перед смертью дед завещал Олегу не только свое движимое и недвижимое имущество, но и Тимофея, как бы странно это ни казалось.
Но это совершенно не тяготило бы Олега, если
