Для пользы дела герцогиня решает обойтись без всяких церемоний и рубит с плеча:
– С вашим-то характером, сударь? Боюсь, много вы не заработаете.
Теперь его лицо по цвету напоминает спелый помидор. Но, должно быть, он давно уже сидит без работы, потому что он усмиряет свою гордость и признает:
– Возможно, вы правы, ваша светлость. И если вам нужен ответ немедленно, то я, пожалуй, соглашусь. Только я прошу – нет, я требую! – чтобы вы предоставили мне право самолично отобрать учениц. Поверьте, я буду действовать исключительно в интересах вашей школы. Я не хочу тратить время на бездарных девиц, которые не сумеют освоить даже простейших заклинаний.
С этим мы с герцогиней готовы согласиться. Я только уточняю:
– Надеюсь, вы собираетесь проверять их способности вполне приличным и допустимым законом способом?
Он кивает с оскорбленным видом:
– Конечно, ваше сиятельство! Я применю для этой цели муленир. Конечно, за его использование вам придется внести в королевскую академию некоторую плату, но если вы заботитесь о репутации своей школы, то должны посчитать эти расходы необходимыми.
На следующее утро в столичной дамской газете «Реверанс» выходит наше объявление о наборе учениц в магическую школу графини де Ламарк, и только тогда я в полной мере осознаю всё преимущество того, что право осуществлять отбор мы предоставили шевалье де Крийону, иначе нам с бабушкой пришлось бы общаться со множеством порой весьма агрессивных претенденток и членов их семей.
В один из дней вместе с карточками очередных кандидаток приносят и визитку графа Шарля де Версена – бывшего жениха Эжени.
– Отъявленный мерзавец! – констатирует герцогиня. – Стоило ему узнать, что в тебе проснулась магия, и он тут как тут.
Я выглядываю из окошка, но вижу только укутанную в плащ мужскую фигуру, не солоно хлебавши идущую к экипажу.
– Как вы думаете, Вивиан, Эжени согласилась бы восстановить помолвку?
Бабушка хмыкает:
– Вот уж нет! Но она и не отказала бы ему сразу – прежде бы вдоволь поигралась.
На сей раз с настоящей графиней я вполне солидарна. Бросать невесту только потому, что она перестала соответствовать твоему новому статусу – ну, так себе поступок.
Мы уезжаем из Ансельвы через неделю со списком, в котором значатся фамилии двадцати учениц, каждой из которых уже отправлено приглашение. Есть среди них и Жаннет Нуарре. Я предпочитаю не думать о том, каким образом она там оказались. Я просто радуюсь тому, что нам не придется возвращать барону алмазы.
Мы прибываем в поместье на несколько дней раньше, чем ученицы. Этого времени как раз хватает на то, чтобы убедиться, что здание школы почти готово к началу учебного года, и устранить некоторые мелкие недоработки.
Я решительно отвергаю предложение Людовика Шардоне о покраске стен в спальнях девушек в практичный темный цвет и настаиваю на светло-персиковом.
– Это же девочки, Луи! И нужно будет повесить занавески на окна и гобелены на стены.
Он ворчит что-то про лишние расходы, но уже на следующий день спальни учениц становятся гораздо более уютными и домашними.
Робер де Крийон прибывает в поместье с целой подводой странных вещей.
– У вас богатый гардероб, месье! – замечаю я, глядя как слуги снимают с телеги тяжелые сундуки.
Он вспыхивает и качает головой:
– Вся моя одежда, ваше сиятельство, помещается в одном саквояже. Остальное – книги и оборудование для магических опытов.
Ну, что же, отлично! По крайней мере, к делу он подходит весьма серьезно.
Кабинет для магических занятий он оборудует сам, и я вхожу туда с заметной робостью.
Высокие – до потолка – шкафы заполнены книгами, колбами и мешочками с душистыми травками.
– Буду вам признателен, ваше сиятельство, если вы не станете здесь ничего трогать, предварительно не посоветовавшись со мной. Не подумайте ничего дурного – я всего лишь забочусь о вашей безопасности. Среди этих трав есть ядовитые.
Я заверяю его, что без его ведома даже не зайду в эту комнату. Мне нравится его настрой. Если он разговаривает так со своей работодательницей, то и ученицам спуску не даст.
А вот бабушку это настораживает.
– Ты только подумай, дорогая, как он станет над ними измываться! А среди них – представительницы знатнейших семейств Виларии. То, что могли снести учащиеся мужской академии, не приемлемо для девушек.
– Зато он научит их чему-то действительно полезному, Ви, – возражаю я.
– Девочка моя, – усмехается ее светлость, – неужели ты думаешь, что они едут сюда, чтобы чему-то учиться? Нет, то есть, конечно, знания станут приятным дополнением к тем преимуществам, которые даст им учеба в магической школе, но не более того. Документ об окончании школы даст им возможность повысить свой статус и удачно выйти замуж. У большинства из них наверняка слишком низкий магический уровень, чтобы они могли применять магию на практике. Я и сама использую свои знания крайне редко – слишком сильный упадок сил случается после этого. Поэтому я советую тебе на всякий случай поискать другого учителя – если вдруг от услуг де Крийона придется отказаться. А пока вели-ка Коринн принести мне мой мундштук.
Апартаменты, в которых разместятся ученицы, поделены на две категории. Есть что-то вроде люкса – трехкомнатные номера, состоящие из гостиной, спальни и комнатки для личной горничной. Такой вариант размещения смогут позволить себе разве что девушки из очень обеспеченных семей. Остальные будут довольствоваться однокомнатными четырехместными номерами, что гораздо скромнее.
Первой в школу прибывает Жаннет Нуарре. Признаться, я знакомлюсь с ней с большим любопытством. Девушка оказывается невысокой, упругой, с длинной рыжей косой. Она занимает как раз один из люксовых апартаментов – к вящему неудовольствию приезжающей почти одновременно с ней Арлет Пикард.
– Ваше сиятельство, – кривит она яркие губы, – я полагаю, что особыми привилегиями должна пользоваться только высшая знать. А мадемуазель Нуарре – всего лишь дочь барона.
Она не стесняется говорить это при самой баронессе, и та бурчит в ответ из другого угла:
– А я слышала, что некоему герцогу, чтобы оплатить учебу в школе для своей дочурки, пришлось продать пару лошадей из своей конюшни.
Похоже, удар попадает в цель, потому что брюнетка вспыхивает и даже не находит, что ответить.
А я только вздыхаю. Надеяться на теплые дружеские отношения внутри нашей маленькой школы не приходится.
Все наши ученицы примерно одного возраста – от семнадцати до двадцати лет. Большинство – из столицы, но есть и провинциалки. Представительниц высшей знати видно сразу – по вздернутым кверху носам и привезенным с собой слугам. Да еще – по сияющим в ушах и на шеях фамильным драгоценностям. А мы, между прочим, предупреждали их родителей, что никаких сейфов в школе нет, и охрану у каждой комнаты мы ставить возможности не имеем.
