— Дал, — прошептала она. — Когда ты смотрел на те огни, ощущал ли ты что-нибудь? — Цендри не видела, она чувствовала изумленный взгляд мужа.
— Ощутил? Что именно? — удивленно переспросил ее Дал. — Цендри, ты же спишь, — с необычайной нежностью в голосе произнес он. — Я ощущаю только одно — необходимость побыстрее приступить к работам на Руинах. И спасибо тебе, что ты сказала этой старой лахудре, что я тоже ученый и тебе понадобится моя помощь. Я был почти уверен, что они не разрешат мне даже приблизиться к Руинам.
— Дал, как ты мог так сомневаться во мне.
— Но ты тоже женщина, они уважают тебя и могли убедить не брать меня с собой, а проделать всю работу самой.
Цендри ужаснулась. "До какой же степени он мне не доверяет! Нет, дело не в степени, он не доверяет мне абсолютно. Может быть, именно поэтому в некоторых мирах мужчины так старательно подавляют волю женщин. Совершенно верно, мужчины делают это не из жестокости, а из трусости, они попросту нас боятся".
— Дал, а Дал, а ведь я не могла ничего сделать без тебя.
— Я так не думаю, — шептал он, прижимая к себе Цендри.
Цендри почувствовала, что он делает это не из желания согреть ее, он пытается разубедить себя, заставить себя доверять ей. Цендри испугалась, она вдруг взглянула на Дала совсем иначе, чем глядела до сих пор. Для нее он всегда был образцом мужества и силы. А сейчас, кем он для нее является сейчас?
— Цендри, ты думаешь, я не знаю, как ты отказывалась от звания ученой дамы, когда я еще не был ученым магистром? Если бы ты продолжила научную работу и получила ученую степень, я бы не винил тебя, я бы все понял, — бормотал он сквозь сон, и Цендри еще крепче прижала его к себе. Он угадывал ее мысли. В другом месте она бы обрадовалась его догадливости, но сейчас это ее тревожило. "Что со мной происходит? Неужели эта планета начинает искушать меня? Что стоит за вкрадчивыми речами Ванайи и других женщин? Попытка вселить в меня уверенность в свои выдающиеся возможности и способности? О Боже, зачем мы сюда приехали?"
Цендри задрожала от страха.
— Дал, милый, не отпускай меня, — взмолилась она. — Обними меня крепко-крепко и держи, не дай мне уйти. Дал, я боюсь, я очень боюсь!
4
В последние несколько дней Ванайя продолжала заниматься своими обязанностями, оставив гостей на попечение Миранды, чем Цендри была крайне довольна. Она радовалась предоставленной ей возможности получше изучить странный мир, в который их с Далом занесло. Цендри с гордостью делала первые записи, называя их отчетом, куда она заносила все увиденное в обществе, живущем без мужчин. Цендри полагала, что этот отчет позволит ей оправдать данную ей в долг степень ученой дамы.
Свои записи она вела шифром, который сама изобрела, еще будучи маленькой девочкой. Ключом к шифру был ее родной язык, неизвестный даже Далу. Цендри боялась использовать звукозаписывающую аппаратуру, памятуя о том грубом ответе, который прислали правители Матриархата.
Миранда относилась к Цендри очень внимательно и неоднократно приглашала принять участие в хозяйственных делах. Цендри уже видела и сад, и рабочие помещения: ткацкую комнату, комнату для вышивания, швейную и комнаты для детей. И все же Цендри понимала, что настоящая жизнь Матриархата пока ей совершенно неизвестна. Прежде всего ее интересовала частная жизнь обитательниц дома Ванайи. Ей казалось странным большое количество детей при полном отсутствии мужчин. Предыдущие мысли об искусственном осеменении она давно отбросила, для этого жительницы были слишком примитивны и чувственны. Наблюдая за ними, Цендри постепенно пришла к выводу, что женщины ведут активную половую жизнь, но не могла взять в толк, когда они этим успевают заниматься и где. Нигде и никогда ей не встретился ни один мужчина.
Общаясь с Мирандой и видя ее расположение к себе, Цендри была уверена, что рано или поздно ей удастся заглянуть в самую суть Матриархата. Что касается Миранды, она без устали расспрашивала Цендри о жизни в Сообществе.
Однажды, прохаживаясь по выложенным разноцветными плитками дорожкам сада, Миранда вдруг спросила:
— А вы уже долго живете со своим спутником?
Цендри подумала, перевела в уме временные сроки и ответила:
— Около трети вашего долгого года.
— Вы взяли его в качестве спутника на время пребывания здесь?
Цендри улыбнулась.
— Не только. Мы будем вместе столько, сколько захотим. Брак не обязательно должен длиться всю жизнь. — Цендри не нашла местного эквивалента слову «брак», его попросту не было, поэтому она выбрала термин «дружба». — Но мы пока не думаем расставаться.
— Значит, ваш спутник одновременно является и вашей подругой? — удивленно спросила Миранда. — Это очень странно — мужчина в качестве подруги, неестественно и очень, — она наморщила лоб, тщательно подбирая нужное слово, — трудно в половом смысле. Я хочу сказать, что это очень утомительно.
Теперь удивилась Цендри. Она сомневалась, что Миранда представляет себе сексуальные потребности мужчины. Похоже, она знала, что сексуальная потребность — понятие сугубо психологическое и во многом определяется обществом, но неужели Миранда действительно считает мужчин ненасытными? Цендри вспомнила, как в день ее прилета кто-то сказал, да, наверное, это была Миранда, что мужчин невозможно обучить чему-нибудь, поскольку они слишком подвержены половому влечению. "Откуда у этих женщин столько практичности во взглядах на мужчин, если они их и в глаза не видят?"
— Я не нахожу это утомительным, — возразила Цендри с улыбкой, но вопрос Миранды тем не менее смутил ее.
— Вы не чувствуете себя одинокой без женщин? Мне кажется неестественным, что женщина не поддерживает отношения с женщинами.
К сочувствию Цендри уже привыкла на Университете, где групповой брак не был редкостью. Ее часто спрашивали, не чувствует ли она себя одиноко и неуютно, ложась ежедневно в постель с одним и тем же мужчиной. Некоторые даже жалели ее. Сейчас Цендри столкнулась с еще одной крайностью, ей сочувствовали в том, что с ней нет женщины.
— У меня много приятельниц, — спокойно ответила Цендри. — А самое главное, Миранда, мы с Далом уверены, что один мужчина, одна женщина и их дети составляют ячейку общества. Мы не видим ничего странного в том, что в данном случае мужчина и женщина являются и друзьями и любовниками.
— Но как вы можете считать женщину своим другом, если вы не делитесь с ней своими сокровенными мыслями, своими тайнами? — спросила Миранда. — Разве мужчина способен быть так же близок женщине, как ее подруга?
Цендри посмотрела на девушку и улыбнулась. По-своему Миранда была неплохо образованна. У нее имелся всего лишь один недостаток — она никогда не покидала пределов Изиды, и только поэтому Цендри считала ее перезревшей провинциалкой, великовозрастной простушкой.
— На Университете все живут так, как кому нравится. Мы с Далом думаем, что мужчина может быть для женщины более близким другом, чем любая женщина.
