этим дерьмом, детка, – сказал он мне.
Я облизнула губы, и он опустил на них взгляд. Желваки снова заиграли на его лице, и я мгновенно похоронила это в своей яме отрицания.
– Жизнь может быть дерьмовой, Шай, так что, к сожалению, иногда приходится с этим мириться, – сказала я ему.
– Хорошо, поправка, – ответил он. – Ты ешь дерьмо, пока не можешь сделать что-то, чтобы перестать есть дерьмо, а потом ищешь способ больше не есть дерьмо.
Я усмехнулась.
– Ладно, как это? – начала я. – Я ем дерьмо, пока не закончу есть дерьмо, затем иду к администратору больницы, делюсь проблемами официальным способом и надеюсь.
Шай лепил котлеты, не отрывая от меня взгляда, и я снова знала, что он не согласен с моим решением.
Когда он ничего не сказал, и я продолжила.
– Тогда, если произойдет чудо, его уволят, жизнь станет легкой, и я буду улыбаться и смеяться, портя ужин, а не разглагольствовать и злиться. Тебя устраивает?
– Да сладкая, устраивает, – пробормотал он, и я не стала отрицать, как мне понравилось, что он назвал меня «сладкая». Главным образом потому, что это было слишком большим, чтобы поместиться в моей яме. И эта яма была вырыта глубоко не потому, что я хоронила вещи глубоко, а потому что Шай дал мне слишком много, чтобы все похоронить.
Он дернул подбородком в сторону холла и приказал.
– Иди, переоденься. Я разберусь с этим.
– Так точно, босс-байкер, – пробормотала я, ухмыляясь, хватая пиво и спрыгивая со стула.
Я была уже почти у входа в зал, когда он крикнул.
– Что мы будем есть вместо этого?
Я остановилась и посмотрела на него.
– Купленный в магазине картофельный салат и чипсы.
– Чипсы? – спросил он.
– Чипсы, – подтвердила я.
– У тебя есть картошка? – спросил Шай, и моя усмешка превратилась в улыбку.
– Только потому, что ты купил ее мне на днях, – ответила я.
– У тебя есть масло? – продолжал он, и моя улыбка стала шире.
– Только потому, что ты купил его мне на днях.
– Тогда у нас будет картошка фри, – пробормотал он котлетам.
– Картофель фри? – спросила я, и Шай снова посмотрел на меня.
– Картофель фри, – ответил он.
– Домашняя картошка фри? – я искала дополнительную информацию.
– У тебя есть картошка, масло и нож. Все, что нам нужно сделать – это разрезать ее, поджарить и, если ты злишься, приправить ее.
– К твоему сведению, босс-байкер, я чувствую себя дерзкой, – бросила я свой тонко завуалированный приказ.
Шай усмехнулся, когда положил котлету на сковороду и повернулся к раковине, бормоча.
– Если моя девочка злится, она получит приправу.
Я похоронила то, как это заставило меня себя чувствовать. Тем не менее, я все еще шла в свою спальню, улыбаясь.
Я переоделась в старую футболку «Мотли Крю12» и обрезанные джинсы и все еще улыбалась, когда вернулась на кухню.
Шай был здесь, чтобы вернуть мне саму себя. Он вел меня к исцелению. Он составлял мне компанию так, как мне нравилось. Он обращался со мной, как со мной, когда я нуждалась в этом, и он обращался со мной, как с хрупкой, когда я нуждалась в этом. Он слушал мои жалобы о работе. Заполнил мои кухонные шкафчики. И он сделал мне домашнюю картошку фри.
Серьезно, я могла бы полюбить этого парня.
Я зашла на кухню. Шай поставил масло и небольшую гору нарезанного картофеля на разделочную доску. Я подошла к холодильнику, взяла два холодных пива и поставила одну бутылку на стойку рядом с ним. Затем обошла бар и забралась на табурет.
– Спасибо, что привел меня сюда.
Да, именно это и вырвалось у меня, и я знала, что слова не были плодом моего воображения (к сожалению), когда он взглянул на меня.
– Повтори еще раз, милая, – попросил он.
Это было там, и я должна была пойти на это. И вообще, это ведь был Шай. За последние два месяца он доказал, что может выслушать все, что угодно, и обращаться с этим осторожно.
– Я возвращаюсь к себе, – сказала я ему. – И ты мне помогаешь. Прошло много времени с тех пор, как я была собой, только собой. Я подумала и поняла, что еще до смерти Джейсона я хоронила часть себя.
Шай удерживал мой взгляд, что-то мелькало в его глазах. Я не совсем поняла, что, но он молчал, так что я поспешила на случай, если он неправильно понял.
– Джейсон не хотел, чтобы я это хоронила, просто чтобы ты знал. Он не был таким парнем. Это я похоронила. Сама. Сейчас, оглядываясь назад, я задаюсь вопросом, всплыло ли это когда-нибудь. Интересно, беспокоился ли он об этом. Мне интересно, могли бы мы...
– Остановись здесь, детка, – тихо приказал Шай, и я моргнула.
– Прошу прощения?
– Ты говоришь, что тебе нравился этот парень, а ему нравилась ты. Не задавай вопросов, на которые никогда не будет ответов. Ты сведешь себя с ума этим дерьмом. Просто помни, что ты была влюблена в него, он был влюблен в тебя, все было хорошо и не порть хорошие воспоминания вопросами, на которые нет ответов и никогда не будет.
Он был прав. Полностью.
– Когда ты стал таким мудрым? – спросила я, склонив на бок голову и мягко посмотрев на него.
– У меня был хороший учитель, – ответил он.
– Твой отец перед смертью?
– Мой отец перед смертью и твой отец, когда я нашел его.
Я резко втянула воздух.
От меня не ускользнуло, что Шай любил моего отца, он уважал его, и мне это нравилось, потому что именно так я сама относилась к своему отцу. Конечно больше, так как он был моим отцом, но мне все еще нравилось, что Шай чувствовал то же самое.
Да, я могла бы полюбить этого парня.
– Ты закончила разглагольствовать и тебе больше нечего делать, кроме как сидеть и пялиться на меня? – начал Шай. – Подними свою задницу со стула, подойди и помоги мне с жареной картошкой.
Я закончила разглагольствовать, и, вероятно, моя сетчатка сгорит, если я буду смотреть на него слишком долго. Поэтому я ухмыльнулась ему, стащила задницу с табурета, обошла бар и помогла ему с жареной
