— Он пытался. И тогда Натан впервые заболел.
— Что?
— Джимми попытался уйти от Кэтрин, и Натан как по волшебству заболел. Как сказала Кэтрин, мальчик очень болен и нуждается в специальных анализах и постоянном медицинском наблюдении. Она нашла лучших специалистов, и Джимми немедленно вернулся домой. Он объявил во всеуслышание, что его сын опасно болен и он не может оставить жену в такое время. Так и пошло. Кэтрин застали в постели с другим мужчиной, Джимми разъярился — и Натан немедленно оказался в больнице. Рвота, жар, истощение — до той минуты, пока Джимми не подчинялся. И тогда Натан немедленно выздоравливал. Как вы можете себе представить, Джеймс и Марианна всерьез забеспокоились. У самого Джимми нервы были на пределе, а уж они даже боялись подумать, что происходит с их внуком.
— И они начали судебный процесс по делу о плохом обращении с ребенком, — подытожил Бобби. Он остановился и пристально взглянул на Харриса. — Вы собрали те факты, которые поддерживают вашу версию, Харрис, в то время как лечащий врач Натана настаивает на исключительно медицинских причинах болезни.
— Этот? — Харрис фыркнул и тоже остановился. — Пусть передаст привет жене и детям. Кэтрин обвела бедолагу вокруг пальца. Он готов сказать, что луна сделана из сыра, если ее это порадует. Полгода назад Джимми обнаружил, что его супруга спит с красавцем доктором. Именно тогда в действие вступил я, чтобы следить за Кэтрин и попытаться выяснить, что на самом деле происходит с Натаном, а точнее, защитить Натана, если до этого дойдет. Поскольку Джимми уже достаточно натерпелся. Полгода назад он начал думать о разводе.
Они стояли на углу. Мимо проносились машины, стоял шум. Но вдруг все это стало абсолютно не важно. Неожиданно Бобби понял, что именно ему сейчас скажет Харрис.
— Джеймс и Марианна имели право подозревать Кэтрин, — негромко сообщил детектив. — К несчастью, они недооценили ее ум. Гэньоны сосредоточили все свое внимание на внуке, не беспокоясь о бедном Джимми. Утром во вторник Джимми Гэньон официально подал документы на развод, а шестьдесят часов спустя он был мертв. Скажите, мистер Додж, не слишком ли это много для случайного совпадения?
— Бросьте, Харрис. Нам позвонили и сказали, будто Гэньоны ссорятся. Кэтрин и понятия не имела о подобном развитии ситуации.
— Вы смотрели телевизор в четверг вечером? Вы слышали, что бостонская полиция в этот момент находилась на вызове — та самая, которая знала Джимми и Кэтрин и проявила бы чуть больше такта в этой ситуации? Интересно, не смотрела ли и Кэтрин телевизор в тот момент?..
— Она не могла знать, что Джимми явится домой пьяный, разозлится и схватит пушку…
— Неужели? Я знаю уйму жен, умеющих нажать на нужную кнопку, чтобы спровоцировать ссору, — это лучший способ подпалить мужу задницу. Наверное, вы и сами такое видели, мистер Додж. Нет на свете такой женщины, муж которой ни разу не мечтал бы об убийстве.
Харрис многозначительно взглянул на него, и на этот раз Бобби не нашелся с ответом.
— Она будет звонить вам снова, — предупредил Харрис. — И говорить, будто ее сын смертельно болен, а вы ее единственная надежда. Она станет молить вас о помощи. Вот так обычно поступает Кэтрин, мистер Додж: разрушает людям жизнь.
— Вы и правда думаете, что она убила бы собственного сына, лишь бы вернуть мужа?
Харри пожал плечами:
— Мужчины вспыльчивы, мистер Додж, но давайте посмотрим правде в глаза — женщины жестоки.
Глава 11
Мужчина сидел за столиком кафе на Фенелл-холл и хмуро смотрел то на свой кофе, то на окружающий пейзаж. Какого дьявола случилось с этим местом? Фенелл-холл, каким он его помнил, всегда был местом средоточия маленьких бутиков, старых ирландских пабов и дрянных магазинчиков с сувенирами. Теперь его глазам представали магазин «Дисней» и фирменный салон Анны Тэйлор. Исторический район превратился в идиотский пригородный пассаж. Вот вам и прогресс.
Мужчина сердито фыркнул, отхлебнул кофе и поморщился. Он десять лет мечтал попробовать это пойло, двойной мокко, наблюдая по телевизору за тем, как персонажи фильмов, рок-звезды и актрисы отдыхают в маленьких шикарных кафе, потягивая эту дрянь. На тебе одежда по мерке, ты пьешь напиток с переизбытком кофеина, а затем садишься в потрясающий джип (рядом с тобой жена, похожая на Дженнифер Энистон, на заднем сиденье пыхтит золотистый ретривер). Здравствуй, американская мечта!
Миновали годы, и он получил ответ: двойной мокко по вкусу мало чем отличается от кошачьей мочи. Он более не рисовал в своем воображении потрясающих джипов, футбольных матчей или идеально подстриженных газонов. Он думал лишь о том, что по глупости позволил развести себя на такую сумму. Ему очень хотелось подойти к стойке. Он встанет прямо перед мрачной черноволосой барменшей с многочисленными сережками. Он ничего ей не скажет, просто встанет и посмотрит ей в лицо. Она вернет ему деньги через минуту или даже раньше. А потом торопливо выскочит через заднюю дверь и станет нервно курить, взволнованная и недоумевающая.
Хотел бы он тогда увидеть ее лицо. За последние двадцать пять лет больше всего он скучал по искаженному страхом девичьему лицу. Он хотел увидеть, как расширятся ее глаза, зрачки почернеют, а лицо начнет бледнеть. А потом наступит этот невероятно эротичный момент, когда черты оцепенеют от ужаса и ее страх перестанет быть неопределенным и смутным. И она поймет, что он действительно собирается ее убить, она сейчас полностью принадлежит ему и ничего не может с этим поделать.
Этот мужчина провел взаперти восемь тысяч триста шестьдесят три дня. Он попал за решетку, когда ему едва перевалило за двадцать. Конечно, он был очень рослым для своих лет, необычайно сильным и, как говорили соседи на суде, «до ужаса странным». И все-таки он по-прежнему оставался ребенком.
Всего несколько часов назад, в зрелом сорокачетырехлетнем возрасте, он снова стал полноправным человеком. Совет по условно-досрочному освобождению решил, будто солидный срок, проведенный в тюремных стенах, предположительно искоренил его основной инстинкт. Конечно, отсидев за решеткой почти двадцать пять лет, он станет паинькой.
Он задумался. Ничего подобного. Сказать по правде, ему больше всего хотелось кого-нибудь убить.
Мимо прошли две девушки. Восемнадцать-девятнадцать лет. Одна из них поймала его взгляд и сделала неприличный жест, а потом слегка качнула бедрами. Джинсы на ней так низко сидели и были настолько узкими, что казались нарисованными. Он почти беззвучно пробормотал одно лишь слово, и девушка внезапно ускорила шаг, таща за собой испуганную подружку. Мужчина улыбнулся и позволил им уйти. Это стало компенсацией за скверный кофе.
Его тюремная эпопея началась с камеры предварительного задержания — комнаты с двухъярусной койкой в блоке усиленного режима. «Не вздумай ничего крушить, — жестко сказал назначенный судом адвокат. — Для парня вроде тебя обстановочка в самый раз».
В первую ночь сосед по камере забился в угол и начал умолять, чтобы его не насиловали. Он с отвращением посмотрел на плачущее существо — с психами он дела иметь не желал.
