гласила, что большинство завязанных в «деле о космической коррупции» кланов поддерживало ООЧР, хотя доказательств обнаружить не удалось), но Даари было плевать. Нарушал законы — ладно, проканывало, все богачи нарушают закон и все умеют устроиться так, что это сходит с рук. Но если посмел наплевать на неписанные правила, установленные Владыкой, стал вредить его личным проектам и Цивилизации в целом — получи и распишись. Вейкат, этот хитрый лис, в прямом предательстве уличен не был, как-то умудрился на свободе остаться и даже не лишиться всех средств; мало кому так повезло. Честно говоря, Даари даже ловила себя на мысли — не заказать ли его убийство через Кетара Сиита? Но отступилась. Во-первых, не хотела давать Сииту (и никому другому!) на себя такой компромат, во-вторых, понимала, что гибель Вейката уж точно сочтут местью с ее стороны — а может быть, припишут ее Владыке, как своеобразный подарок любимой женщине. А у Вейката масса связей с Великими кланами. Зачем обострять ситуацию?
Другое дело, через несколько лет, когда пыль немного уляжется… Не хотелось бы передавать врага по наследству девочкам. И с сыновьями Вейката тоже нужно будет разобраться. Не обязательно летально, но можно и так. Старший уж точно был запутан во всех делах отца, с младшим нужно сначала проверить.
Даари не совсем нравилась новообретенная жесткость: прежде она считала себя более милосердным человеком. Могла и пожалеть оступившихся нарушителей закона, а также тех, кто стоит в оппозицию к государству, подумать «…мало ли какие у них были обстоятельства!», вспомнить, что мама всегда воспитывала ее в терпимости и привычке не судить других. А теперь ей стоило только вспомнить лабораторию с детьми, подумать о других таких подпольных лабораториях, борделях и притонах, как малейшая жалость к преступникам, связанным с этим хоть косвенно, у нее испарялась, а вместо этого появлялись кровожадные сожаления, что зря Дракон отменил древние устрашающие казни — тысячу порезов, например.
Даари осознавала, что заходит местами слишком далеко: на одну доску с врагами Цивилизации она мысленно начала ставить, во-первых, своих личных врагов, во-вторых, всякого рода мошенников, деятелей «социальной партии», тех, кто срывает поставки оборудования на космодром — и готова была наводить порядок в этой сфере без всякого намека на пощаду. Чистой воды лицемерие, если вспомнить ее собственный послужной список и историю Тарика, но Даари и на это стало плевать. Так же как и на собственный моральный облик.
Потому что от ее твердости зависело выживание ее дочерей. Дочерей, чье детство она сейчас безвозвратно упускала — потому что у нее не было другого выхода.
Даари усилием воли отогнала ноющее сожаление. Ничего еще не упущено. Она уделяет им все свое свободное время без остатка; им хорошо с Гешвири, Санарой и другими няньками; Тея вон вообще кроме Санары никого не признает. А еще им даже трех лет пока нет; вот сейчас Даари немного разгребется с этим бесовым запуском и…
…и сосредоточилась на словах репортера. Он, к счастью, спрашивал ее о технических параметрах запускаемого спутника, а об этом Даари могла говорить даже во сне.
— О, техническая задача перед нами была поставлена очень серьезная! Если прежнюю Сеть держали две сотни небольших спутников, то теперь нужно, чтобы всего три спутника при необходимости обеспечивали максимальную пропускную способность новой Сети…
— Всего три⁈ — воскликнул журналист с очень естественным удивлением в голосе. — Но, насколько я знаю, размещен заказ двадцать один…
— Да, у нас запланирована семикратная… — Даари осеклась, поскольку увидела нечто необычное.
Идеальный фон для видеовещания только что стал еще занимательнее: на фоне дальнего леса вспыхнула едва заметная отсюда паутинка защитного узора. Пока нити заклятий были неактивны, Даари не могла их различить на таком расстоянии; теперь же, когда они начинали работать и количество проходящей по ним магии увеличивалось, яркое свечение стало заметным для ее магического зрения.
Она бросила быстрый взгляд в сторону и вверх: на фоне яркого предзакатного неба видно было плохо, но все же она как будто разобрала слабо светящийся узор.
Защита не активировалась бы без повода, особенно когда до старта осталось (она взглянула на табло слева) менее трех минут!
Значит, нападение. Есуа? Или… или та, другая угроза, о которой предупреждал Владыка?
— … в смысле, запланирован семикратный запас надежности, — с легкой улыбкой произнесла Даари, сделав вид, что сбилась на грамматике. Выговаривая эти слова, она торопливо прикидывала, нужно ли бить тревогу — или защита сработала, допустим, на какие-то тестовые системы, проверяющие ракету; а может быть, вообще включилась по плану, просто она проглядела это в протоколе, и никто не подумал предупредить ее отдельно — все до сих пор постоянно забывали о том, что она видит магические нити, а не чувствует их, как другие. Даари не исключала подобной возможности, поскольку самостоятельно не вникала в техническите детали: не хватало ни времени, ни квалификации. — Это значит, что даже если большая часть выйдет из строя, мы сможем обеспечивать связь между критически важными узлами. А все за счет принципиально иной архитектуры, за которую надо сказать спасибо нашим инженерам, — она подняла руку и поправила левую сережку. Это был условный сигнал: случилось нечто непредвиденное, закругляемся раньше времени.
Лучше быть паникером, чем прохлопать реальный кризис.
Журналист развернулся в сторону тонкой золотой рамки видеосъемочного амулета, который удерживал в воздухе оператор на специальном рычаге, и произнес:
— Мы благодарим сиятельную Императрицу за уделенное время, и не смеем более отвлекать ее от созерцания старта! Осталось две с половиной минуты до старта, и я передаю слово…
В этот момент платформа под ними зашаталась и со скрежетом поехала влево и вниз. Элегантное инкрустированное табло пошатнулось, тонкие кусочки зачарованной эмали посыпались вниз, обрывая магические нити, на которых держались. Меховая накидка Даари соскользнула с плеч, она не удерживала ее — схватилась обеими руками за поручень, одновременно лихорадочно обшаривая взглядом ближайшие окрестности. Ни малейшего проявления
