Она всегда испытывала ко мне симпатию и нагло вторгалась к нам с Соней. Я уже почти хочу отказать, когда вдруг слышу, как группа "Лого" собственной персоной начинает выступление. Либо пацаны не знали, либо это специальный ход. Ход чтобы меня добить, видимо. Мы стояли почти у самой сцены, и я цепляю глазами растерянный взгляд Сони.
— А давай! — радостно произношу. Что ты там, не хотела бы знать меня?
— И она здесь вместе со своим нариком, — кривит нос Милана.
— А вы не общаетесь? — удивлённо спрашиваю я.
— Нет, — наивно хлопая глазками, говорит девушка. — Она как с ним связалась, совсем с ума сошла. Даже с родителями не общается. Да и после того, как она поступила с тобой, она противна мне.
Всё их выступление мы с Ланой танцевали и веселились, а Соня не сводила глаз. В какой-то момент, когда моя бдительность помахала мне ручкой, Лана присосалась ко мне, как пиявка. Оторвать её удалось не сразу. В какой-то момент до меня доходит, что она тоже делает это напоказ. Назло Соне.
— Поехали к тебе, — с пеленой в глазах томно шепчет девушка.
— Поехали, — глядя на Соню, говорю Милане.
Она чуть ли не выпрыгивая из кусочков ткани, тянет меня на выход. Быстро доезжаем до их родительской квартиры, после чего я, не выходя из машины, открываю ей дверь.
— Пока, Милана, — да, я проделал этот фокус второй раз. Первый был с Яной. И что вы мне сделаете?
— Что? Стас, я не понимаю…
— Я не собираюсь спать с тобой.
— Ты… ты меня использовал!
Затем мне прилетает пощёчина, после чего девушка с униженным видом, цокает каблучками до дома. Я урод. Я моральный урод, что сделал это назло Котовой-старшей. Но спать с её сестрой — это было бы признаком потери всего человечного. Со мной даже пацаны быт перестали общаться.
Еду домой, чтобы выспаться, ведь завтра открытие клуба пацанов. Может быть там повезёт, и я сниму адекватную незнакомую девчонку?
Глава 11. Соня
Жалела ли я о том, что наговорила Стасу? Безусловно. Почему я не смогла промолчать? Зачем я постоянно ведусь на эти провокации? Я ведь вижу, что он делает это специально? Для чего отвечать злом на зло?
Завожу машину, не глядя на Логинова. Его вид побитой собаки ни разу не трогал меня. Вместо того, чтобы поехать домой или хотя бы позвонить мне, он решил закинуться всякой дрянью.
— Сонь, — виновато начинает парень.
— Молчи, — строго говорю. — Даже слушать не хочу.
Всю дорогу до дома молчим. Оказавшись в квартире, ухожу в свою комнату, прыгая на кровать. Сил нет уже ни на что и ни для кого. Для всех я была плохой, хотя просто стала заложницей обстоятельств. Мне стало так жалко эту маленькую девочку, которой в восемнадцать лет сбили все прицелы и никого не оказалось рядом, кроме такого же раненого подростка.
Слёзы текут из глаз, когда в комнату входит Серёжа. Его вид выражает полнейшее сожаление о случившемся. Он падает на колени рядом с кроватью и берёт меня за руку.
— Сонь, прости меня, пожалуйста. Я знаю, что я облажался, прости. Мне нет оправданий. Я увидел её с мужиком, и всё, у меня внутри сломались все преграды. Я идиот, дебил, придурок, дурак, прости меня. Я клянусь тебе своей музыкой, что больше никогда в жизни ничего подобного не будет.
Я молча слушаю его. Клясться музыкой в его случае — это высшая мера. Серёжка всегда говорил, что не представляет себя без этих семи нот, которые можно превратить в какую угодно композицию.
А я? А кто я такая, чтобы его судить? Я сама срываюсь каждый раз, когда вижу Станислава Гиреева.
— Ты хоть понимаешь, что я чуть с ума не сошла? Ты мог умереть! У вас что, квест какой-то под названием "Добей Соню"?
— Прости, я не знаю, что ещё сказать.
— Серёж, это последний раз, — немного успокоившись, говорю я. — Если ты не беспокоишься о моих чувствах, то я не хочу в какой-то из случаев не успеть.
— Не повторится, — серьёзно произносит парень.
Вечер мы проводим дома. Логинов заказывает пиццу, мы смотрим фильмы и приходим в себя. Серёжа носится вокруг меня, предлагая чуть ли не звезду с неба. Вечером мне звонит Егор, чтобы узнать, как у нас дела. Я уверяю, что всё хорошо, быстро сворачивая разговор.
На следующий день мне звонит Ника и рассказывает, что Миша с Сашей открывают клуб, и просят выступить у них ребят на открытии за кругленькую сумму. Всеми вопросами, связанными с концертами всегда занимается Серёжа, поэтому я передаю ему информацию, а он советуется со мной:
— Там же будут они, — имеет ввиду парней.
— Да мне плевать уже, если честно.
— Если ты в этом уверена, то давай. Лишним не будет.
Перед открытием у нас запланирован ещё один концерт. Мы не включаем некоторые новые треки, чтобы завтра сыграть их в клубе ребят. Когда начинаем выступление, я вижу в толпе у сцены свою сестру со Стасом. Не знаю, за счёт чего я выезжаю, но продолжаю петь и отыгрывать, хоть весь концерт не свожу с них глаз. Милане всегда нравился Стас, она даже не скрывала этого, начиная заигрывать с ним с шестнадцати лет. Он никогда не обращал на это внимание, но сейчас, зная, какие у нас с ней отношения, это было подло. Сердце, кажется, останавливается, когда он вместе с ней идёт к выходу. Неужели, он и, правда, может опуститься до такого? Хотя, чему я удивляюсь? Мы уже давно не те, кем знали друг друга раньше. На счету куча травм и обид.
Серёжа сначала не понимает, но потом я ему рассказываю, плача на его плече в гримёрке. В клубе оказываются и остальные парни. Я вызываю такси, чтобы уехать домой, а Серёжа остаётся с Егором под его ответственность.
В квартире, не включая свет, иду в зал. Одежду снимать не хочется, поэтому просто открываю балкон. Чувствую, как холодный февральский ветер задувает, и мне становится легче. Пусть сдует все мои печали. Достаю телефон, начиная писать новые строчки в заметки. По мере написания слёз становится всё меньше, а дыра внутри всё больше. Иногда мне кажется, что даже дышать даётся с усилием.
Просыпаюсь в районе трёх часов ночи. Серёжи ещё нет, но он написал, что скоро будет. Чувствую, что очень замерзла, и, кажется, будут последствия. Иду греться в горячий душ, а потом ложусь спать. Просыпаюсь к часу дня, когда Серёжа
