в том, что первым епископом города Зарайска был именно святитель Николай. Это убеждение основывается на одном: на той любви, которую к нему испытывают люди. А что касается участия нашего горячо любимого святого в Первом вселенском соборе, то это только легенда, как вообще много легенд складывается вокруг каждого святого. Поэтому когда мы изучаем житие угодника, то очень важно разыскивать наиболее древний, наиболее надежный вариант его жития. Вот, мне кажется, что важно иметь нам с вами в виду. А что касается рукоприкладства, то оно, конечно, никогда не к месту, оно всегда есть нехристианский способ решения вопросов.
Скажите, как вы относитесь к акафистам?
Я очень люблю акафисты.
А в воскресенье отец Владимир Лапшин выступал, и он как-то пренебрежительно о них сказал.
Как вам сказать? Акафисты все, за исключением акафиста Матери Божией[15] с первым кондаком «Взбранной Воеводе победительная», написаны очень поздно. Они все написаны в конце XVIII, в XIX и даже в XX веке. И среди акафистов, конечно, есть очень много неудачных, даже трудно иной раз определить, кто написал какой акафист. И поэтому духовенство, в отличие от мирян, всегда относится к акафистному творчеству осторожно. Все-таки нас, будущих священников, с молодых ногтей приучают к тому, что мы прежде всего должны совершать богослужение согласно церковному уставу, согласно Типикону. Но в Типиконе вообще об акафистах ничего не говорится, а акафист Богородице, согласно Типикону, положено читать и петь только один раз в год: в день Похвалы Пресвятой Богородицы – это пятница пятой недели Великого поста. А в остальные дни года вообще ни один акафист нигде в церковном уставе не предусмотрен. И поэтому многие архиереи былых времен своим священникам в епархии, где они были, запрещали читать акафисты на богослужениях и говорили, что акафист – это келейная молитва: если люди хотят, пусть дома читают. Такова была точка зрения архиереев былых времен.
Но народ полюбил акафисты. Вы знаете, богослужение ведь не стоит на месте, оно вместе с жизнью развивается, Господь что-то новое нам подсказывает. Я считаю, что включение акафиста в наше богослужение – это, безусловно, явление новое, необычное. Отец Владимир Лапшин принадлежит к числу тех священников, которые любят совершать службу по Типикону, и он является действительно очень большим знатоком церковного устава, поэтому он к акафистам относится с некоторой осторожностью. А вот я человек, от Типикона иной раз отступающий в совершении богослужения. Я очень люблю по воскресеньям читать акафисты во время вечерни, я люблю молебны с акафистом, даже иногда специально езжу в деревенские храмы, для того чтобы там почитать акафист на молебне. Для меня большим подарком было то, что Святейший Патриарх благословил меня на прошлой неделе читать акафист Матери Божией в Иверской часовне. Вот это у меня такая слабость, я в ней охотно признаюсь. И эта слабость, вероятно, связана с тем, что акафист как-то мне помогает в моей личной молитве. Но повторяю:
акафист – это нетрадиционный вид богослужебного текста, это нечто новое, пришедшее в богослужение за последний век.
О покаянии[16]
…Что ты сделал дурного и чего ты не сделал хорошего? И вот с этим идем на исповедь и ждем от священника наставления, нравоучения, ждем каких-то слов, которые помогут нам в этой нашей покаянной работе.
Но все-таки то, о чем я только что сказал, – это скорее техника покаяния, чем его суть. Вообще, аскеза – это техника духовной жизни. А нам с вами надо понять, в чем именно заключается суть духовной жизни. Слово «покаяние» на иврите звучит как «тшувб». «Тшува» – это смена пути, от глагола «шув» – «поворачивать».
Смена пути, как в притче о блудном сыне. Юноша этот ушел из отеческого дома, уходил всё дальше и дальше от дома отца по дороге своей беспутной жизни. И вот наступил в его жизни момент, когда он понял, что надо сделать поворот, надо вернуться к отцу. Когда мы читаем эту притчу, мы понимаем, что под отцом имеется в виду Бог, а в лице блудного сына Христос изображает каждого и каждую из нас. Так вот, действительно наступает в нашей жизни поворот, когда чувствуешь, что необходимо вернуться к Богу, и делаешь этот поворот. Не случайно святой Амвросий Медиоланский назвал это зачало Евангелия от Луки, притчу о блудном сыне, evangelium evangeliorum – «Евангелие Евангелий» («евангелейшее из Евангелий» – так можно перевести это выражение). Вот как назвал притчу о блудном сыне святой Амвросий.
Смена пути. Да, это чрезвычайно важный момент в жизни каждого христианина. Тшува, покаяние, μετάνοια по-гречески – смена пути. Но смена пути да и путь вообще – это ведь не цель, это только средство духовной жизни каждого и каждой из нас, это только способ. Дорога – это что-то очень важное. Но ведь дорога – это никогда не цель, дорога – это всегда только средство. Мы едем по Ярославскому шоссе не просто так, не потому, что нам хочется покататься, а для того, чтобы попасть в Ярославль. И Дмитровское шоссе мы выбираем не для праздных прогулок, а для того, чтобы попасть в Дмитров или в какой-то город, какое-то село, лежащее на этой дороге. Во всяком случае, дорога нам всегда нужна ради цели, а не просто так, ради прогулки, потому что гулять все-таки приятнее не по шоссе, а где-нибудь в лесу, в парке, на берегу реки. Шоссе необходимо для того, чтобы добраться до пункта назначения. Так вот, покаяние – это момент поворота на дороге. Тогда спрашивается: если покаяние – это средство, то ради чего это средство? Где цель?
И чтобы понять, где цель, давайте обратимся к Священному Писанию, давайте посмотрим, чту Сам Господь наш Иисус Христос говорит о покаянии: где, как и в каких словах. Евангелие от Луки, 5-я глава, 31–32-й стихи: «Иисус… сказал им в ответ: не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию».
Открываем параллельные к этому два места. Одно – в Евангелии от Матфея и второе – в Евангелии от Марка. Евангелие от Матфея, 9-я глава, 12–13-й стихи. Те же самые слова произносит здесь Иисус, но только с одним исключением: «Пойдите, научитесь, чту значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников». Слов «к покаянию» в этом месте греческого текста Евангелия нет. Нет их в древних рукописях Евангелия – в таких как Синайская, Александрийская, в других древних кодексах, на
