когда они виделись.
Чаще остальных дома можно было застать Агнию, особенно пока учебный год ещё не начался. Они и правда немного подружились, но ведь та и не подписывалась развлекать невестку, у неё давно сложилась собственная жизнь и компания. А Илана здесь – словно случайная приживалка. При муже. И в тоже время – без него. Да, она обиделась и разочаровалась, но, как ни странно, он ей по-прежнему нравился. И, может, даже больше, чем раньше.
Вот так необъяснимо и странно!
Наверное, виной тому чувство соперничества с неведомой девицей и ощущение несправедливости. Это ведь Илана его жена, значит, и на чувства Глеба только она имеет право. Почему она должна делить их с другой? Ещё и той достаются все самые лучшие.
Конечно, это несправедливо, а с несправедливостью положено сражаться. И она… она так и сделает. Только сейчас немного передохнёт, соберётся с мыслями и силами и что-нибудь обязательно придумает.
Не станет Илана ни отступать, ни сдаваться и всё оставлять, как есть. По крайней мере, она верит, что точно не станет. Она даже статьи почитала в интернете на тему «Как привлечь внимание мужа», заглянула на женские форумы, хотя заранее понимала, что ничего по-настоящему полезного и адекватного там не найдётся.
А ведь так и оказалось. Все советы словно для каких-то дремучих лохушек, один нелепее другого.
Проводить как можно больше времени вместе? Серьёзно? Когда ему и десять минут рядом в тягость. А если она станет постоянно мелькать перед глазами, таскаться к нему на работу, засыпать сообщениями и названивать – да он же просто сбежит или окончательно возненавидит.
Ухаживать за собой, содержать дом в порядке? А разве сейчас она не ухаживает? Разве она недостаточно красива, юна и притягательна? Разве дело в правильном наряде, причёске и макияже? Правда? Да ей самой больше нравится, когда Глеб не в дорогом костюме, весь такой крутой и ухоженный, а обычный, домашний. Например, спросонья – такой уютный, настоящий, немного взъерошенный и помятый.
Она видела один раз, когда он утром, перед работой, думая, что жена крепко спала, заходил в спальню. Вроде бы тихо и осторожно, но она проснулась, и когда увидела его, смутилась, растерялась, напряглась. Но не от страха. Совсем наоборот.
Ещё не очнулась до конца, а уже унеслась в фантазиях. Тем более сейчас он выглядел совсем не отстранённым, непробиваемым, а – как же правильно назвать? – вполне доступным, достижимым, открытым. А главное, таким привлекательным и ещё более сексуальным.
Конечно, она подумала – а вдруг он пришёл к ней. Ну вот вдруг! Перестал злиться, сторониться и надевать маску безразличия. Действительно оценил и понял.
Но всё оказалось гораздо прозаичней. Ему просто что-то понадобилось в гардеробной.
– Я только возьму и сразу уйду, – бесстрастно сообщил Глеб, заметив, что Илана проснулась и наблюдала за ним. – Не дёргайся. Можешь, спать дальше.
Или очередной совет – стать роковой красоткой. То есть вырядиться, как шлюха, не просто подчеркнув, а чуть ли не вывалив напоказ все достоинства, проявить изобретательность, соблазнить.
Да Глеб просто рассмеётся ей в лицо, если она попробует такие дешёвые трюки.
И совсем уж идиотский – родить.
А разве это может чем-то помочь, а не только сильнее всё усложнит и испортит? Разве получится заставить себя полюбить, сыграв на чувстве долга? И разве детей рожают для кого-то, а не потому что самой хочется?
И как она должна забеременеть? «Смотрите предыдущий пункт»? Или опоить его чем-то, чтобы плохо соображал и себя не контролировал, а потом…
Тьфу, мерзость!
Хотя она попробовала всё-таки.
Не забеременеть, конечно. А просто однажды встала пораньше, спустилась вниз, накинув короткий кружевной пеньюар поверх шёлковой пижамы – ага, топик на тонких бретельках и широкие шортики нюдового оттенка – устроилась на кухне. Сварила кофе, налила себе чашечку, чтобы по дому расплылся его бодрящий аромат, уселась за стол, а когда Глеб стал спускаться по лестнице, отреагировав на присутствие жены только недоумённо приподнятой бровью, поинтересовалась:
– Кофе будешь?
Глеб спустился до последней ступеньки, но так и не сказал ни слова, да, видимо, и не собирался говорить, будто ничего и не слышал. И по правилам примерной жены, наверное, стоило смиренно промолчать, но такой нарочитый игнор показался настолько обидным, что Илана не выдержала, возмутилась. Нет, не закричала, не устроила истерику, а просто громко и чётко спросила:
– Почему ты не ответил?
Глеб недовольно поморщился.
– А надо?
– Да! – твёрдо отрезала она. – Хотя бы потому, что я спросила.
Он хмыкнул, дёрнул плечами.
– А с чего вдруг… ты спрашиваешь?
– Ты же обычно пьёшь кофе утром, – изо всех стараясь сохранить спокойствие, напомнила Илана и предложила уже вполне миролюбиво: – Я могу сделать. – Даже уже поднялась из-за стола, но Глеб снисходительно отмахнулся:
– Нет, спасибо, не утруждайся. – Потом добавил: – И можешь больше не мучиться, не просыпаться так рано. Без твоего участия я точно обойдусь. – Окинул её наряд оценивающим взглядом и даже не попытался скрыть насмешливой понимающей улыбки.
Илана мгновенно почувствовала себя глупо, ужасно унизительно и глупо. В горле возник твёрдый комок, но с трудом сглотнув его, она всё-таки проговорила:
– А без чьего не обойдёшься? Без её? – Не с отчаянием и безысходностью, а с презрительным вызовом. – Только с её руки готов есть?
– Не твоё дело, – оборвал её Глеб.
– Как раз моё! – возразила Илана, добавила с многозначительным напором: – Я – твоя жена.
Он не стал ничего отвечать, только качнул головой и усмехнулся, а потом сразу двинулся к двери. Но в этот раз его усмешка показалась Илане не пренебрежительной, а горькой. Ещё и плечи опущены. И вместо злости и обиды, она вдруг ощутила жалость и сочувствие, словно увидела его на своём месте, таким же потерянным, запутавшимся и униженным.
Наверное, всё-таки стоит поговорить по-человечески, по-хорошему, без претензий и ругани. Когда Глеб вернётся вечером. Устроить семейный ужин, не романтический, а самый обычный. Хотя готовить его Илана всё-таки не рискнула – она ведь понятия не имела, какие вкусы у её мужа – договорилась с поваром Кирсановых Галиной.
И правильно сделала. Иначе было бы вдвойне обидно. Потому что после работы Глеб домой не пришёл. И позже тоже не пришёл. Может, и заезжал утром переодеться, но Илана не слышала и не видела.
Проснулась она ближе к полудню, ведь заснула уже под утро, почти всю ночь проворочавшись без сна и проплакав. И вставать не хотелось, ещё и мир вокруг, словно заразился её настроением – стал тусклым и серым. Тоже грустил, как она с радужными иллюзиями, прощаясь
