территории располагались и вузовские общежития, дом культуры, театр, парочка кинотеатров.
В то время мало кто из нас думал о крупнейших британских и американских учебных заведениях не просто как об университетах, а ещё и как о студенческих городках. А для нас же эта часть города тогда была своим Оксфордом, Кембриджем, Стэнфордом и Гарвардом вместе взятыми. Может быть, в Москве или Ленинграде было учиться престижнее и, допускаю, интереснее. Даже круче! И у нас было не хуже.
Для меня и многих из нас небольшой, но такой уютный, южный город, да и вся область значили намного больше престижа, столичных понтов и передовой науки. Вот только судьба не только расставляет всё по ведомой её плану местам, но и частенько потакает нашим не вполне разумным желаниям.
Кафе было наполовину пустым: набирающая с апреля 1991 года темпы инфляция сделала цены в подобных заведениях такими, что большинство студентов уже не могли позволить себе посещать сосисочную, когда вздумается. А в магазинах нашего города этого продукта в общем доступе не встречалось уже больше года. Не знаю, может, в Москве и других крупных города сейчас и не так? Сомневаюсь…
Прошедший два месяца назад августовский путч и последовавший за ним настоящий вал изменений в политической и экономической жизни страны с каждым днём погружали многих людей в состояние затяжной тревожной неопределённости. Погружение в атмосферу этого полузабытого времени помимо восторженных ностальгических чувств юности неожиданно придало всем ощущениям неприятный привкус горечи и даже тухлятины. Послезнание не совсем то, что нужно обычному молодому студенту, чтобы хоть немного чувствовать себя оптимистом.
— Чего завис, Гавр? — Федька отхлебнул добрую половину стакана томатного сока, отрывая меня от философских размышлений о времени и о себе.
Я продолжал механически жевать сосиски. Только сейчас, вынырнув из глубоких размышлений, понял, какие они вкусные и как отчаянно полыхает у меня во рту, так как, по своему обыкновению, я щедро обмакивал их в горчицу и запихивал в рот чуть ли не целиком.
— На, запей! — протянул мне Иваныч стакан с соком, — а то морда красная, хоть прикуривай. Ты о чём спросить-то меня давеча хотел, Гавр?
Я с благодарностью кивнул товарищу, запивая горчично-сосисочный пожар ледяным соком. Вот это кайф!
— Спросить хотел, как ты квартиру снял, Федь? Задолбала меня общага, никакой личной жизни.
— Так снять дело нехитрое. У «Интуриста» рядом с троллейбусной остановкой на углу пятачок есть. Там ещё стенд такой с объявлениями. На нём народ, что квартиры сдаёт и кучкуется. Обычно вечером. Мне батя сам снимал ещё зимой. Сразу на год у хозяйки часть дома. Вроде так дешевле. Правда, сортир на улице. Зато газ и вода в доме. Горячая и холодная. Ванна опять же. Хоть я в городскую баню люблю ходить.
— А телефон есть?
— Не, без телефона живёт бабка. Так это, Гавр, сейчас, наверно, и цены другие.
— Понятное дело. А вы почём платили?
— Двадцать пять рублей в месяц. Но бабка уже ворчит, к Новому году обещала увеличить цену. Насколько не говорила.
— Ещё бы! Так говоришь у «Интуриста»? Почему бы прямо сейчас не прошвырнуться?
— Не, батя говорил, что бабки там только по субботам-воскресеньям приходят по утрам. Вроде как специально себе студентов ищут. Кто девочек, кто мальчиков. А в будни там одни барыги да посредники. Квартиры на день, на полдня. Командировочным там, ещё кому.
— Блин, как всё запущено! И в Авито не прикинешь…
— Где? — переспросил Фёдор.
— Нигде, Иваныч, это я так. Бурчу чушь всякую. Переутомился. Может, есть какая газета с объявлениями?
— Не слышал про такую, — Ушаков доел последнюю сосиску, вымазав кетчуп на тарелке корочкой хлеба, и с сожалением посмотрел на пустую посуду.
— Может, повторить, Федь? — перехватил я его взгляд.
— Не, Гавр, спасибо, наелся. И так тебя в расходы ввёл.
— Не переживай, будет время — и ты проставишься! — улыбнулся я, вспомнив как всего лишь через несколько лет родители Федьки займутся фермерством: выращиванием лука, огурцов и арбузов. И как я буду ездить к ним в гости, в небольшой, но такой гостеприимный и добрый дом, где мама Иваныча будет кормить меня буквально на убой.
— Слышь, Гаврила, — Фёдор смачно потянулся на крыльце кафе, когда мы вышли на улицу, — ты правда на работу устроился?
— Есть немного. Грузчиком на железке.
— Ух ты! А нельзя там и мне притулиться?
— Не знаю, Федь. Врать не буду. Сам пока на птичьих правах. Но пошуршать попробую. Слово!
— Спасибо, Гавр! — расплылся в широкой улыбке Иваныч.
— Пока не за что, — махнул я рукой. Ну что, пузо набили, может, погуляем? Дипломаты мне в комнату забросим.
— А может, в видеосалон сходим?
— А что идёт?
— В парке «На гребне волны» со Суэйзи и Ривзом, в театре второго Терминатора крутят, а на бродвейчике — сдвоенные сеансы, чередуют «Молчание ягнят», шестого Фредди Крюгера и какой-то «Гудзонский сокол».
— Ястреб, Федя, «Гудзонский ястреб».
— Ты что, смотрел уже?
— Нет, рассказывали, — решил я не расстраивать друга, так как все перечисленные фильмы смотрел много раз.
— Так куда пойдём?
— Решай сам. Мне пофиг. Только не ужастики.
— Хорошо. «На гребне…» и ягнят ещё долго крутить будут. Да и первый фильм в кинотеатре показывали, я уже видел. Давай на Шварца? Второй терминатор — сила! — я и не сомневался в товарище. Фантастика всегда вне конкуренции.
— Пошли, Иваныч! Поможем австрийскому недотанкисту замочить Т-1000! — хлопнул я по плечу друга.
— Чего? — снова не понял Ушаков.
— Да не слушай ты меня! Сказал же, заговариваюсь. Пошли уже, только по дороге где-то надо отлить. Сока я, похоже, перепил.
Глава 6
Глава шестая
У меня теперь миллион друзей
Их привёл ко мне новый чародей
Всё, что захочу, мне покажет он
Мир осветит нам он со всех сторон
Видео, видео — снова я вижу мерцающий свет
Видео, видео — стоит включить — и меня с вами нет
Видео, видео — это не сказка, это не сон
Видео, видео — стану такой, как она и как он
Литягин А.В., Соколов В.П.
Несмотря на жуткую экранную пиратку легендарного фильма, я неожиданно для себя получил массу удовольствия. И прежде всего, благодаря озвучке бессмертного Андрея Гаврилова. Я даже отвлёкся от ошеломительной
