плечами. – Может быть, он, как обычно, снова уехал в Ессентуки… Но вы можете справиться о нем на фабрике.
– Хорошо. Благодарю, милейший. Дайте-ка нам пару пива, – сделал заказ Данилевский.
Половой кивнул и засуетился над подносом и стаканами.
Мы уселись за столик. Слуга поставил перед нами большое блюдо с баранками и две кружки. Пиво оказалось весьма неплохим, но столь холодным, что его приходилось пить маленькими глотками.
– Будет досадно, если он и взаправду уехал, – проговорил, на секунду отвлекшись от трапезы, Данилевский. – Но ничего, сейчас передохнем и…
Договорить он не успел. За его спиной громыхнула дверь, и на пороге появился краснолицый мужчина лет пятидесяти в помятом котелке и испачканном известкой темном летнем пальто, на рукавах и полах которого в нескольких местах висело репье. Нетвердой походкой гость подошел к стойке и бросил на нее несколько монет, потом он сделал еще шаг-другой и рухнул за ближайший столик.
Половой скорчил недовольную мину, но, не сказав ни слова, смахнул монеты в выдвинутый ящик и исчез. Через минуту он снова появился с подносом в руке. На подносе красовался небольшой водочный штоф на пару с тарелкой с солеными огурцами, выложенными на темных дубовых листьях, с тонкими веточками засоленного укропа и зубчиками маринованного чеснока.
Посетитель тут же наполнил трясущейся рукой рюмку и опорожнил ее, однако закусывать не стал, а налил вторую и отправил ее содержимое себе в глотку вслед за первой. Лицо полового, глядевшего на эту сцену, скривилось еще сильнее. Когда стопка наполнилась в третий раз, слуга приблизился и поклонился гостю:
– Господин Шепелевский! Простите-с, но в нашем заведении не принято заказывать одни только напитки! Быть может, вы изволите-с пожелать горячее?
– К ч-черту горячее! Неси з-заливное, – отмахнувшись от полового, буркнул посетитель.
Мы переглянулись.
Данилевский подхватил свою кружку.
– Пиво здесь преотвратное! Наверное, водка получше будет? – он, не спрашивая разрешения, подсел за стол к незнакомцу. – Вы позволите угостить вас?
– С ч-чего бы это? – осоловело уставился на него Шепелевский. – В-водка тут так же гнусна, как и п-пиво! Впрочем…
– Да-да, вы совершенно правы, – кивнул студент. – Знаете, мой приятель приехал сегодня в город из провинции, но даже там можно найти напитки гораздо достойнее!
– Гм… Что… Что вам нужно? – насторожился Шепелевский.
– Мы просто хотим с вами выпить, разве это кажется вам предосудительным? – и Данилевский кивком головы пригласил меня присоединиться к назревающему застолью.
– Ладно, в-валяйте, – согласился приказчик.
Я подсел к ним и в доказательство нашего радушия вынул бумажник, с нетерпением оглядываясь в поисках полового. Тот, появившись наконец с заливным, бросился нас обслуживать.
Мы выпили и принялись закусывать.
– Но если вы, ребятки, хотите п-перекинуться в картишки, – тыча в нашу сторону вилкой и ухмыляясь, проговорил Шепелевский, – то за этим вам не ко мне! Я н-не игрок! Да и денег у меня нет… Так, хорошо, если за ш-штоф заплатить хватит, – он обернулся к половому и повысил голос, – а остальное – в кредит!..
Тот в углу поморщился и принялся за протирку своих стаканов с утроенным усердием.
– О, не извольте беспокоиться, – ответил я, – карты нас не интересуют. Я хотел бы поговорить с вами о купце Савельеве. Вы ведь знали его, не так ли?
Шепелевский перестал жевать.
– Знать-то знал… Но с чего это вы решили, что я з-захочу с вами об этом разговаривать? – он хихикнул и вытер губы рукавом. – Я вот одного в т-толк не возьму: кто вы такие? Для шпиков – слишком уж тщедушные, а для п-прочих… Праздное любопытство – дело, друзья, очень н-небезопасное!
– Я купцу Савельеву прихожусь племянником, – не стал дольше тянуть я.
Шепелевский поднял на меня взгляд. Рука его снова потянулась к штофу.
– Племянничек, значит? Не завидую я тебе, п-племянничек! Зря ты сюда сунулся, ох зря! Уже больше месяца, как я не при делах. Как раз с того дня, как мой благодетель, Петр Устинович, скончался, Ц-царствие ему Небесное, – он перекрестился. – Мне, господа, расхотелось кому-либо служить. Да-с! Бывает и такое, – Шепелевский, опрокинув очередную рюмку, икнул и перекрестил рот. – Вы, молодые люди, так обычно с-спешите на службу, так резво бежите продать свою свободу… Но ваша свобода – д-дешевый товар, ибо вы готовы отдать ее за сущие копейки. Совесть – во-о-от что у вас охотно купят, а б-больше ничего…
Шепелевский помутневшими глазами рассеянно оглядел трактир и, упершись взглядом в уже опустевший штоф, попытался выбраться из-за стола.
– Позвольте нам проводить вас, – ринулся к нему Данилевский.
Приказчик, оттолкнув поданную моим приятелем руку, со третьей попытки с трудом поднялся и поплелся к двери.
Расценив отсутствие ответа как согласие, мы расплатились и поспешили за ним.
Когда мы спустились с крыльца, Шепелевский, уже с трудом стоявший на ногах, вдруг начал заваливаться набок. Данилевский едва успел ухватить его за шиворот.
– Куда вас доставить, милейший? – спросил он.
Шепелевский в ответ неопределенно помахал рукой, и мы под локти повели его вдоль улицы.
В ее конце стоял небольшой грязный домишко. Именно к нему и направился опекаемый нами приказчик.
Мы вошли внутрь и поднялись по крутой темной лестнице на второй этаж. Здесь пьяница долго рылся в карманах, пока из одного из них, наконец, не выпала связка ключей. После нескольких безуспешных попыток хозяина отворить свою дверь нам пришлось прийти ему на помощь, и дело, наконец, все же увенчалось успехом.
Занимаемая Шепелевским комната была маленькой и неопрятной: старая потертая обстановка, пыльные занавески, испачканная одежда, сваленная комом на стульях и на кушетке. Окурки, обрывки промасленной бумаги, смятые фунтики, ореховая и яичная скорлупа – все это валялось на полу и на столе, покрытом грязной скатертью. Хозяина, который теперь стоял, прислонившись к дверному косяку лбом, чистота его жилища, видимо, мало беспокоила. Мы подхватили его под руки и усадили у стола на замызганный сафьянный диван.
Шепелевский обвел нас тусклым взглядом и заплетающимся языком проговорил:
– Эй, п-парень… Там, в ш-шкафу, – он махнул рукой куда-то в сторону, – н-настойка… Н-неси…
Я подошел к шкафу и достал бутылку. Там же оказались и стаканы, столь запыленные и засаленные, что я начал озираться по сторонам в поисках салфетки.
– Так ч-что же ты х-хотел у меня узнать, хозяйский племянничек? – развалившись на своем диванчике, ухмыльнулся Шепелевский.
Я поставил бутылку на стол. Красно-коричневый оттенок настойки и взвесь на дне не внушали мне доверия.
– Вы ведь служили управляющим у Петра Устиновича? – начал я.
– Ну, был… П-прослужил лет сто у него… – выдохнул приказчик. – Савельев полагался на меня… Да, полагался! Все сделки со мной! Со мной, слышите?.. Я же все учую, все
