Книга Убить Гиппократа - Елена Сазанович

– Я сознательно запоминаю. Хотя тоже считаю, что пациенты должны быть лишь пациентами. Но все равно запоминаю. И хорошо помню вашего отца. Он был приятным, интеллигентным человеком. Но мне казалось, очень недоверчивым.

Я не лгал. Я помню даже тембр его голоса. Очень низкий голос. Хриплый голос. Старше его лет. Короткие фразы, хотя и по существу. И этот недоверчивый взгляд исподлобья. Не по существу. Почему мне нельзя было доверять? Впрочем, кому мог доверять человек, доверяющий лишь Бабе-яге?..

– Так что он вам сказал перед смертью?

Ядвига опустила глаза. И я знал почему. Есть вещи, о которых говорить трудно. Чтобы они не показались смешными или абсурдными. Чтобы не выглядеть дураком или чудиком. Или просто параноиком. Не знаю, отчего, но в этот миг, когда она опустила глаза… Если бы она начала с ходу, сгоряча, убежденно доказывая и размахивая руками… Но после этого смущенного взгляда… Почему-то в этот миг затянувшегося молчания я почти был готов ей поверить. Какую бы она ерунду ни сказала. Или какую бы ерунду ни сказал ее отец.

– Ну, хорошо. – Яга сцепила пальцы. И, не поднимая глаз, продолжила: – Он был уверен… В общем, у него была теория… Ну, в общем… Только не обижайтесь, пожалуйста. Ведь вы врач… Просто он считал, что самый легкий и безнаказанный способ убить – убить в больнице. Что некоторые сознательно становятся врачами, например, по идейным соображениям. Чтобы убивать неугодных. Ведь когда нет войны, это не значит, что ее нет… Это его слова. Война всегда продолжается, просто у нее нет названия. И пока есть добро и зло – война вряд ли закончится. Мирное сосуществование – не для этих понятий. В общем, добро и зло вряд ли примирятся. И поэтому…

Яга запнулась. И еще крепче сцепила пальцы. Они покраснели.

– И, ну же, продолжайте. Что поэтому?

– Опять же, я передаю слова своего отца, которому всегда, поймите, всегда верила… И поэтому, каким бы невероятным вам это ни показалось, каждый человек на учете. Каждый. Теперь с помощью компьютеров это вообще несложно… Учитывать человека. Его характер, привычки, его мысли, идеи, поступки. И… И, безусловно, его болезни. Ведь каждый, практически каждый человек не вполне здоров, не здоров или попросту болен…. Каждый хотя бы раз в жизни обращался к врачу. Вы понимаете?.. Вы мне не верите… Или я неправильно объясняю…

– Почему, я понимаю. И пытаюсь поверить. И даже частично верю. Разные есть люди, разные есть врачи. В жизни все возможно…Но…

– Вы меня не поняли. Я не о единичных случаях. Я о целой системе. Которая, возможно, была придумана очень, очень давно.

– Ну, хорошо. Возможно, подобным образом… Хотя мне, как врачу, сложно с этим согласиться. Но допустим. Подобным образом убивали правителей, политиков, ученых… Ученых, которые не оправдывали Бабу-ягу, а придумывали новейшее оружие или еще что-то такое. Но при чем тут ваш отец, например? Да и по сравнению с количеством людей на земном шаре количество значимых людей очень-очень мало. При чем тут система?

– В общем, я ничего не доказываю, а лишь рассказываю о папиной теории. Я и сама не хотела в это верить. Но, поверьте, мне нужно было в этом убедиться…

– Убедились?

– Не знаю…

Яга вздохнула. И стала рыться в сумочке. Наконец вытащила оттуда распечатанную на принтере страницу и протянула мне.

Я внимательно стал ее изучать.

– Ничего не понимаю… Фамилии на букву «А».

– Это только то, что мне вчера удалось извлечь из компьютера вашего главрача. Если бы вы не помешали, то, может, нашли и что-то большее…

– Если бы я не помешал, было бы гораздо хуже, поверьте. Все закончилось бы скандалом. И вряд ли бы мы с вами сейчас обсуждали эту… Этот… Даже и не знаю, как все назвать… Ну, хорошо, список фамилий на букву «А». Вполне возможно, данные о пациентах, которые лежали в этой клинике. И что с того? Это нормально. В любом случае картотека, больничные карты – это одно из основ функционирования лечебных учреждений.

– Может быть. А если это не пациенты? Если это люди, которые никогда и не обращались за помощью?

– Глупости! Но в любом случае это легко проверить.

– Спасибо!

Яга легонько прикоснулась к моей руке. Так легонько, словно я случайно задел рукой осеннюю листву. И все же это было сродни крепкому рукопожатию.

– И все же не хочу, Ядвига, тебя разочаровывать. Но думаю, это пустая трата времени. Поверь, это фамилии обычных пациентов. Не больше и не меньше.

– Думаю, все же больше. Здесь не только фамилии. Посмотрите внимательней. Напротив каждой какие-то маленькие значки.

– Ну да, что-то непонятное есть. Какая-то игра в крестики-нолики.

– И плюсы…

– И плюсы.

Да, в списке напротив каждой фамилии стоял то ли нолик, то ли крестик, то ли плюсик. Я ничего не понимал. И все же знал, что всему есть логичное объяснение. Может быть, Лис так характеризовал степень тяжести операции для каждого пациента?

– Может, сделать проще? Я просто спрошу у главного…

Яга опустилась на стул. Ее губы дрожали.

– Ну почему, почему вы так ничего и не поняли? Что вы спросите? И как? Скажете, что я залезла в его компьютер? Или вы сами там покопались? Даже если вы найдете логичное объяснение поиска в чужих файлах, все равно это лишь увеличит потенциальную опасность для жизни. И вашей, и моей… Вдруг и впрямь здесь все нечисто? К тому же логичного объяснения вы не найдете. Да и вряд ли вы настолько хорошо разбираетесь в компьютерах, как я. А я расшифровала сложнейший пароль! Потому что умею это делать. Возможно, кроме меня, этого никто бы не сумел.

– Вы хакер? Любопытно. Вот так сюрприз.

– Да нет. Никакой я не хакер. Я окончила физико-математический университет. Информатика и вычислительная техника. И окончила на «отлично». И компьютеры по сравнению со многим другим – для меня сущий пустяк.

– Хорошо, Ядвига. Хорошо. Я продлю на пару дней ваше пребывание в клинике. И за это время мы подумаем. А для начала я хотя бы узнаю, что за фамилии в этом списке…

С этого разговора с девушкой со странным именем Яга и начались мои кошмары. Да, по-моему, я так и написал. Началось начало моих кошмаров… Я встряхнул головой. И огляделся. Посетителей в кафе не прибавилось. И вино было выпито наполовину. Мне уже не хотелось пить. В принципе, можно было идти домой. Папка все