в бомжа, чтобы найти свою настоящую любовь — девушку, которая полюбит его не за деньги и не за статус», — прилетело от нее сообщение.
«И чего же он тогда не приехал за мной на своем лимузине? У него топографический кретинизм и он забыл дорогу?» Несколько ржущих смайликов.
«Нет. Злые родители женили его на страшной надменной женщине, чтобы объединить капиталы»
«Ого. Прямо мыльная опера»
«А потом твой сын вырастет, станет красивым парнем, и вы встретитесь с его отцом. Хэппи энд»
«Даже не представляю, где мы сможем встретиться с миллиардером. Неужели в «Пятерочке»?
«Ммм… В аэропорту. Он будет лететь на Мальдивы, вы в Зажопинск. Он увидит сына и узнает его…по глазам. Вы обниметесь, поцелуетесь. Хэппи энд»
«А жена?»
«Какая жена?»
«Ну, миллиардера. Та, что страшная»
«Она умрет, узнав о тайном сыне своего мужа»
«Тогда это не счастливый конец, а драма»
«Если умрет от счастья, то не драма»
«Кстати, а какое отчество ты дашь ребенку?»
Ее внезапный вопрос выбил меня из колеи.
«Еще не думала»
«Викторович, ну или Викторовна»
«Это почему?»
«Ну во-первых, звучит красиво. А во-вторых, по имени единственного члена, находящегося у тебя все время дома после развода. Разве он этого не заслужил?»
Глава 24
Четыре года спустя
Я люблю свою маму. Я очень люблю свою маму. Но иногда она бывает просто невыносима. Сегодня позвонила мне, как только большая стрелка встретилась с маленькой на цифре двенадцать. Так совпало, что нажав на кнопку приема звонка, я взглянул на часы над входом в мой кабинет. Удивила такая пунктуальность. Неужели специально время подгадывала?
— У тебя уже перерыв, сынок?
— Да.
Попробуй сказать, что нет. Начнет выедать плешь, что отдыхать тоже надо, что от работы кони дохнут, и всех денег не заработаешь. Потом начнет грозить гастритами и головными болями.
— Ты в столовую уже идешь?
Для мамы любой ресторан неподалеку от работы, где я обедаю, низводится до столовой.
— Пока нет, но скоро пойду.
Пусть ей будет спокойнее за мой желудок.
— Значит, я не буду отвлекать. Лучше позвоню твоей новой секретарше. Попрошу, чтобы присматривала за тобой.
— Мама!
— И не спорь. На Людочку я могла полагаться, может, и эта неплохой окажется.
— «Эта» не справляется даже с основной работой. И никак не может запомнить, что я пью кофе с одним кубиком сахара.
— Найди другую.
— Если бы это было так просто, мама.
— А я как раз по этому поводу и звоню. Есть одна хорошая девочка, которая бы идеально подошла на эту должность.
— То есть ты мне пять минут выстраивала подводку под то, чтобы пропихнуть кого-то из своих знакомых в мою компанию, — я расхохотался.
— Ничего смешного в этом нет, — обиженно заявила мама. — И я уже пообещала своей подруге, что ты возьмешь на работу ту, за кого она меня попросила.
Ну и дела! Без меня меня женили. Сказал бы такое кто-то другой, а не мама, я бы послал этого человека далеко и надолго. Но это мама. С ней нужно бережно.
— И что это за подруга? Одна из твоих противных соседок по лестничной клетке.
— Хорошая подруга. Мы с ней уже год вместе на йогу ходим. И она мне такую мазь от боли в коленях дала собственного производства, что у меня все боли прошли. Ты же помнишь, как у меня обычно крутили колени на негоду? А теперь все прекрасно. Так что я ее должница.
— Хм, должница ты, а отдавать твои долги мне.
— Да, — просто сказала она. — Ты же мне обязан.
— Чем, например?
Сейчас, наверное, скажет как все матери-манипуляторши в подобных случаях. Мол, я из-за тебя ночей не спала, не доедала, не допивала, лишь бы у тебя все было. Но мать рушит все стереотипы.
— Ну, например, прекрасной генетикой, — безапелляционно заявила она.
И ведь не поспоришь.
— Тем более я не так часто у тебя что-то прошу.
Это правда. Мама всегда отказывается, когда я предлагаю ей путевку на курорт или оплатить обследование в элитной клинике. Зато с удовольствием пользуется сомнительными мазями от поклонниц Малахова.
— Ну и что за у тебя кандидатура, что ты решила за нее вписаться? — лениво поинтересовался.
— Вписаться? — переспросила мама.
— Попросить…
— Славина Екатерина Сергеевна, 28 лет, работала помощником руководителя.
Странно, что она собирается устраиваться на место обычного секретаря.
— Есть ребенок три года, — добавляет мама.
А вот тут мне становится все понятно. Мадам вышла из декрета, перестала соответствовать занимаемой должности и ее уволили.
— Мама, а вот это уже чересчур. Ты знаешь что такое маленький ребенок? Это постоянные больничные. Она станет отпрашиваться на всякие утренники. Работать кто будет за нее? Ты? Или твоя подружка с мазями? Ты вообще помнишь, как называется моя компания?
— Конечно, помню. Я пока деменцией не страдаю. У твоей компании дурацкое название «Ситибилдинг».
— Да! Именно! Дурацкий «Ситибилдинг», а не «Бюро добрых дел»!
— Там очень вовлеченная бабушка. Так что не переживай насчет больничных и всего остального.
— А ты прямо уже и справки о ее семье навела?
— Конечно. Я бы не стала тебя просить за абы кого. Семья у девушки хорошая, достойная. Только судьба у нее не сладкая.
— Ну давай мы сейчас всех хороших девушек с тяжелой судьбой начнем спасать. У меня компания тогда просто развалится, если я буду подбирать не отличных спецов, а сирых и убогих. В бизнесе нет места жалости.
— И любви места нет, — всхлипнула мать. — Совсем ты меня не любишь.
О, в ход пошла тяжелая артиллерия. Женские слезы. Наобещала с три короба подружке, а теперь в грязь лицом ударить перед ней не хочется. Моя мама — манипулятор-рецидивист. Сейчас начнет задыхаться и поминать корвалол.
— Ты разбиваешь мне сердце, — простонала она и добавила полным горечи голосом, — а оно у меня больное.
— Главное, что теперь колени здоровые, — проворчал я.
— Что ты сказал, сынок? У меня уже в глазах мутнеет, в ушах звенит. Не слышу ничего.
— Сказал пусть девочка твоя завтра приходит. Испытательный срок две недели. Не будет справляться, вылетит как пробка.
— Два месяца ты сказал? — голос мамы стал сразу бодрее. Да я прямо-таки могу исцелять словом.
— Месяц.
— Месяц? Ну и хорошо. Всегда знала, что у тебя доброе сердце. Витюш, ты только в столовую не забудь сходить. И жиденькое обязательное возьми, чтобы гастрита не было. Ну все, целую тебя.
Вечером сказал Тоне, замещавшей вероломно свинтившую в декрет Людочку, что с завтрашнего дня она возвращается в свой отдел. Сначала хотел, чтобы она передала дела новенькой,
