я могу в себя затолкать это сладкий черный чай с лимоном.
— Ты почему сама ничего не ешь? — замечает мой гость.
— Боюсь, тебе не хватит.
Он прекращает жевать, усаживает меня на колени и спрашивает:
— Давай я тебя покормлю, как маленькую капризную девочку, с ложечки?
Есть я не хочу совершенно.
— Я не буду. Ты мне лучше скажи, ты в больницу вернешься?
Он усмехается:
— Нет. Что я там забыл?
— Тебя ножом ударили, — а потом продолжаю, — Мне ехать пора.
— Ладно, я найду, чем заняться. Только ты позвони мне после.
Согласно киваю:
— Хорошо.
Мы вместе покидаем мой дом, садимся по своим автомобилям и разъезжаемся в разные стороны.
Я еду в клинику. Там меня ждут, провожают в кабинет, несколько минут я терпеливо отвечаю на вопросы, затем врач проводит осмотр и, наконец, успокаивает меня:
— Ничего страшного не произошло. Боли и обильное кровотечение из-за строения девственной плевы. Во влагалище никаких разрывов нет. Но небольшие выделения могут быть еще день или два. От половых актов лучше дней пять-семь воздержаться. В дальнейшем все у Вас должно быть в порядке. Только не забывайте предохраняться. Пока при помощи презервативов. Потом обсудим дальнейший способ контрацепции.
Покинув кабинет врача, облегченно выдыхаю. Хорошо, что всё обошлось.
Уже в машине у меня звонит сотовый. Это Давлатов. Ему-то что надо?
— Алло. Я слушаю.
— Лена, здравствуй. Я тебе сообщением скинул адрес больницы. Там сейчас Кирилл. Подъезжай туда. Мне нужно с тобой поговорить.
Я хорошо слышу то, что он мне говорит. Вот только что же произошло?
— Как он туда попал? Что-то серьёзное? — не могу скрыть своего беспокойства.
— Жить будет. Все остальное — не по телефону.
Я уже привыкла, что мой отчим — человек действия. Он обсуждает только то, что ему нужно. И то в нескольких словах.
Что же стряслось с Кириллом?
Несмотря на все произошедшее, я не желаю ему ничего плохого. В какой-то степени я сама виновата в том, что случилось. Я же видела Кирилла вдвоем с Сашей. Их отношения далеки от равнодушия. И пытаться что-то строить там, где еще вовсю полыхает пожар, меня никто не заставлял.
Скорее всего к тому, что Кирилл оказался в больнице причастен Дзагоев. Вряд ли гордый восточный мужчина готов играть роль рогоносца. Но все это лишь мои догадки. Которые во многом оказываются правильными.
В больницу меня пускают беспрепятственно, говорят номер палаты, как только я представляюсь.
Я поднимаюсь на нужный этаж и, повертев головой по сторонам, замечаю знакомые лица охранников Давлатова, которые заняли оборонительные рубежи. И не зря. Из-за двери раздаются крики.
— Я войду? — не совсем вопрос, не совсем утверждение, но меня пропускают.
И я сталкиваюсь нос к носу со взбешенным отчимом.
Я смотрю на него, он — на меня. Потом он просто отступает в сторону, и мне открывается вид на больничную кровать. И на Гордеева. И хотя я понимаю, что в больницу не кладут без веской причины, у меня вырывается короткое, но ёмкое:
— Ого!
Меня тут же перебивает отчим:
— Вот, вот! А помимо "ого" сломаны три ребра и правая рука. И скажите-ка мне, старому ослу, ребятки, как вы так встречаетесь интересно? Его из-за чужой невесты едва не убили, а от тебя Хромова не отгонишь?
Я еще раз смотрю на Кирилла. Лицо разбито в фарш. Глаза заплыли, губы разбиты. Вместо лица у Кирилла — одна большая гематома. Была бы я кисейной барышней, я бы наверное расплакалась от жалости. Но Кирилл сам во всем виноват.
— Что за наезд, дорогой Сергей Владимирович? С кого сняли вашего племянника — это не мои проблемы. И мы с ним уже не встречаемся.
— Лен, — раздается печальный голос Кирилла.
— Что? — отзываюсь спокойно.
Мне не хочется откровенничать при отчиме и вываливать на голову Гордееву то, что я видела.
Однако объяснить, что все закончилось, необходимо.
— Кирилл, я тебе не нужна. Тебе нужна другая. Извини, но быть заменой, я не хочу.
В палате повисает гнетущая тишина.
Еленка
Затянувшуюся тишину нарушает вздох Кирилла:
— Лен, я не знаю, как объяснить…
Перебиваю его. Мне не хочется пустых слов и нелепых сожалений. Если бы так легко было заменить дорогого тебе человека на другого… Но так не бывает.
— Ничего не надо. Я всё поняла.
Отвлекаюсь от Кирилла и замечаю, что отчим внимательно наблюдает за нами обоими. Он ловит мой взгляд и вмешивается в разговор.
— Это хорошо, что ты поняла. Но не всё. Самир Дзагоев — это не твой ровесник, который смотрит тебе в рот и делает, что твоя душа пожелает. Учитывая, что вот он, — Давлатов делает кивок головой в сторону племянника, — едва не отымел его невесту. Как ты думаешь, Лена, на ком он решит отыграться?
Честно говоря, об этом я не думала вовсе. Я как-то привыкла, что желающих переть против отчима — нет. Но сейчас меня затапливает возмущение. Я награждаю Кирилла гневным взглядом.
— А я тут при чем? Если бы это я его невесту пыталась трахнуть, я бы еще поняла такие претензии. Пусть они с Кириллом сами разбираются.
Сергей усмехается и качает головой.
— Такие, как Дзагоев рассуждают по-другому. Хорошо, что клуб, где всё это случилось, принадлежит моим знакомым. Охрана вмешалась. А то бы Самир тебя бы прямо там и убил, — теперь он обращается к Кириллу.
Затем вновь переключается на меня:
— Я не знаю, что придет Дзагоеву в голову, поэтому предлагаю тебе пока переехать к нам с матерью и приставить охрану.
Мне не нравится его предложение. От него веет попыткой установить надо мной тотальный контроль.
— Нет, я — против.
— Лена…
— Чушь это все. Не такой этот ваш Дзагоев дурак, чтобы не понимать, что Кириллу на меня плевать. Я же не Саша.
— Слушать меня ты не хочешь, — делает отчим вывод.
Я пожимаю плечами. Зачем я вообще приехала? Теперь главное уйти раньше отчима. Я не знаю, как себя вести с Кириллом и оставаться с ним наедине, не хочу.
— Я поеду, — говорю обоим мужчинам и почти бегом покидаю палату.
Знаю, что Давлатов не будет давить. Он подождет, когда я набью шишек. И даже тогда не будет поучать. Просто посмотрит так, что я почувствую себя полной идиоткой.
Я, конечно, его услышала. Нужно быть осторожней. Не нарываться на неприятности. И возможно, меня минуют разборки из-за драгоценной Саши. Во всяком случае, мне хочется в это верить.
Дома валюсь у телевизора, включаю какую-то передачу, в которой по экрану бодренько бегают львы, и стараюсь ни о чем не думать.
