а потом спрыгнуть вниз. Чтобы не было больно прыгать, Мичурин бросал на землю перед собой свою сумку и прыгал уже на нее — амортизировался.
Своей непредсказуемостью Мичурин вызывал у окружающих оторопь с оттенком восхищения.
Он моментально стал живой легендой, темой светских бесед, источником для цитирования. Психиатрический доктор должен быть хоть на капельку здоровее пациента, а то получается нехорошо. Было очевидно, что человек нездоров, но диагностировать его мы так и не смогли — не укладывался он в узкие рамки имеющихся классификаций.
В конце каждой рубрики в классификации болезней есть такой пункт — «unspecified» — скажем, депрессия неспецифическая, понятно, что настроение было снижено, но в более точ ные рамки загнать это состояние не удалось.
Вот так и Мичурин — был диагностирован нами как «ебанашка unspecified».
И при всем при этом какой замечательной памятью обладал — набоковскую «Лолиту» цитировал наизусть!
В приемном покое на его осмотры больных можно было продавать билеты — это зрелище всегда давало аншлаг: вся работающая смена, если только это было возможно, бросала всё и шла любоваться коллегой Мичуриным.
Жизнь его была полна тайн — о себе он рассказывал каждый раз по-разному, и что было правдой, что полуправдой, а что и вовсе вымыслом, понять было невозможно. Самым сильным был рассказ Мичурина о том, как во время армейской службы он сидел в китайском плену.
Кроме занимательных рассказов о самом себе, коллега обожал звонить по сотовому телефону. Делал он это внезапно и смачно.
— Ты мне только что не звонил? Нет? А то я жену трахал и подойти не мог!
Звонок моей жене: «Алло, это говорит психиатр Миша, но не тот Миша, который ваш муж, а другой!»
А еще он любил брать в долг небольшие суммы, которые неизменно возвращал.
Вообще-то, сама эта идея — брать в долг деньги — немного странна: у тебя есть банк, бери у него деньги кредитной карточкой. Если банк перекрыл твой счет, это другое дело, но тут назревает вопрос — откуда у парня такие расходы? Все мы получали одинаково, но Мичурин мало платил за жилье и не имел машины — а люди, которые одалживали ему деньги, как раз всё это имели.
Трудно было представить себе, что он содержал скаковую конюшню или любовницу из кордебалета.
В тот год мой сын дежурил в той же больнице стажером, и мы в Мичуриным зашли его навестить на дежурстве. Я представил их друг другу: «Вот мой сын, а вот наш доктор».
–
Здрасьте, сын!
–
Здрасьте, доктор!
После нашего к нему визита Мичурин в очередной раз попросил сколько-то ему одолжить, что я и сделал. Коллега пришел от широты моей души в некоторый экстаз и обещал, что если мне будет что-то нужно, то он всегда к моим услугам. Например, его, мичуринская жена может посидеть с моим ребенком.
Тут как в поэме «Ленин и печник» — «так и сел старик», то есть я.
–
Но мы же только что видели моего сына! — произнес я. — Многие хотели бы с ним посидеть!
С мичуринской женой они были приблизительно одного возраста.
Когда уже стало ясно, что Мичурину увольнения не миновать, он на дежурстве стал жечь свечи, вырезал загадочные кресты на поверхности своего рабочего стола и слушал органные мессы, записанные на старую отделенческую магнитолу.
Кажется, последней каплей послужило назначение Мишей такой дозы лекарства, которой можно было вызвать у больного остановку дыхания. Но остановили его самого, и его назначение, к счастью, не было выполнено.
А потом, уже безработный, Мичурин сидел на ступенях банка в местном Сити, играл на гитаре и собирал деньги в шапку.
Почти одновременно с его увольнением умер наш босс. Заснул и не проснулся.
Спустя некоторое время у одного из врачей обнаружили опухоль мозга. Потом от лейкемии умер главный мичуринский обидчик. Еще один доктор перенес пересадку печени. Словом, почти со всеми докторами что-то случилось. Смерть и тяжелые болезни задели и прочий персонал отделения и их род ственников.
Я отделался сравнительно легко — двумя пневмониями с одышкой и госпитализациями, кто-то еще — пересадкой сустава.
Словом, решено было, что Мичурин отделение сглазил, и средним медперсоналом была приглашена колдунья, которая сняла злой навет и чары. Кроме того — поменяли мезузы(кто не знает что это такое — объясняю — это кусок пергамента в коробочке с молитвой который вешают на дверной косяк).
Вроде помогло.
А сам Мичурин куда-то сгинул, но, как говорится, память о нем навеки будет жить в наших сердцах!
24
минуты
Сценарий
(Противникам использования обсценной лексики читать строго не рекомендуется.)
И это было лишь начало дня.
Д. Самойлов
Фильм «24 часа» в стиле Live Time навеял мне идею сценария.
«24 минуты» также написан в стиле реального времени. Правда, цель у меня поскромнее, чем цель героя Кифера Сазерленда, у того цель — всех поубивать и спасти Америку, а у меня — никого не убить. Фильм может быть даже документальным, стоит только поставить камеру в моем кабинете.
Когда люди, далекие от психиатрии, представляют себе работу психиатра, то им на ум сразу приходит либо Фрейд с его кушеткой, либо «Кукушка» с ее гнездом.
А вот как это происходит на самом деле.
(Декорация — кабинет врача в поликлинике)
8.35. Вхожу в кабинет, миновав очередь, которая ждет меня неизвестно зачем — у всех время обговорено заранее.
8.35.25. Телефонный звонок от секретарши: «Доктор, телефон!» По телефону долгое молчание, затем: «Доктор, это Хаим».
8.35.35. В дверь лезут: «Можно?»
8.35.40. Телефон: «Это Хаим. Хаим это. Это Хаим. Мне было назначено. А когда?»
8.35.50. «Какой Хаим?» (в трубку). «Проходите!» (это пациентам)
8.36. Телефон: «Ваш больной, Хаим».
8.36.05. Вошедшие (трое): «Ему плохо!» (показывают на четвертого за дверью)
8.36.06. Телефон: «Это Хаим».
8.36.07. Входит коллега Л.: «Тебя срочно ждут в пнимите» (пнимит — терапевтическое отделение).
8.36.09. Телефон (надрывается): «Это Хаим!»
8.36.10. Трое вошедших в голос рыдают, а я нахожу в своем журнале запись очереди Хаима и говорю, когда ему прийти.
8.36.20. Телефон: «Это мать Хаима. Когда ему прийти?»
8.37. «Что с больным?» Начинаются разборки. Больной молчит. Родственники орут.
«Как он спит?»
Средний родственник: «Вчера не спал совсем».
Младший родственник: «Как когда он спит».
Старший родственник: «Доктор, ты даже не поинтересовался, как он спит!»
Вопрос к больному: «Как вы спите?» Больной молчит.
8.41. Звонок: «Это метапелет Хаима (метапелет — вытирающая сопли). Когда ему прийти?»
8.41.30. Я (забыв, что уже спросил): «Так как вы спите?»
