— Значит, граф!
— А под ней какое-то крылатое чудовище, которое несется сломя голову, словно курьер, потерявший свою сумку... А вот что написано на гербовой ленте, — добавил он, доставая бумажку из-за пазухи. — Анисета, горничная княгини Кадиньян, только что приехала в карете (карета из замка Сен-Синь и сейчас стоит у ворот «Мула»!) и привезла письмо приезжему господину, она мне это и переписала.
— Ну-ка, дай сюда!
И супрефект прочел: «Quo me trahit fortuna»[7]. И хотя Антонен был не настолько сведущ во французской геральдике, чтобы распознать род, которому был присвоен сей славный девиз, все же он подумал, что вряд ли Сен-Сини предоставили бы свою карету, а княгиня Кадиньян стала бы посылать нарочного, если бы этот господин не принадлежал к высшей знати.
— А ты, значит, знаком с горничной княгини Кадиньян? Везет тебе... — сказал Антонен своему слуге.
Жюльен, малый из здешних мест, прослужил полгода у Гондревилей, а потом поступил к господину супрефекту, которому хотелось иметь хорошо вышколенного слугу.
— Да ведь Анисета, сударь, крестница моего отца. Отец жалел девочку, ее-то родители померли, вот он и отправил ее в Париж учиться на швею, потому что мать моя терпеть ее не могла.
— А девочка хорошенькая?
— Да ничего себе, сударь, коли судить по тому, что в Париже с ней беда приключилась. Но она ловкая девка, все умеет, и шить и прически делать, вот она и поступила к княгине по рекомендации господина Марена, старшего лакея герцога Мофриньеза.
— А что она тебе рассказывала про Сен-Синь? Много там народу?
— Много, сударь. Там сейчас княгиня и господин д'Артез... герцог Мофриньез с герцогиней и молодой маркиз. Полон замок народу. А сегодня вечером ждут еще епископа из Труа.
— Его преосвященство господина Трубера? Ах, вот это мне важно было бы узнать, долго ли он там у них пробудет?
— Анисета думает, что погостит... Она думает, что их преосвященство приедут из-за этого самого графа, который остановился в «Муле». И еще ждут гостей... Кучер говорил — все что-то о выборах толкуют... Господин председатель Мишю тоже должен приехать на несколько дней...
— Постарайся-ка заманить эту горничную в город, ну, выдумай там, — может быть, ей что-нибудь купить надо... У тебя как... есть на нее виды?
— Да, будь у нее хоть что-нибудь за душой, я бы не прочь... девчонка хоть куда!..
— Ты ей предложи прийти к тебе на свиданье в супрефектуру.
— Хорошо, сударь, я мигом...
— Да не говори ей ничего обо мне. А то она не придет; скажи, что есть место выгодное...
— Будьте покойны, сударь! Сообразим. Я ведь у Гондревилей служил.
— А ты не знаешь, для чего этот нарочный из Сен-Синь, да еще в такой поздний час? Ведь сейчас уж половина десятого!
— Да уж, видно, какие-то важные дела, коли так загорелось. Ведь и граф-то сам только что из Гондревиля приехал.
— Как? Приезжий был в Гондревиле?
— Как же, он там обедал, сударь. Да вот бы вы поглядели, истинная потеха! Этот его мальчишка, слуга, насосался, простите за выражение, вдрызг. Столько вылакал шампанского в буфетной, что едва на ногах стоит. Наверно, его там для смеху подпоили.
— Ну, а что же граф?
— Граф-то уж был в постели, когда письмо принесли, а как прочел, так сразу вскочил. Сейчас одевается. Ему экипаж заложили. Он проведет вечер в замке Сен-Синь.
— Так, видно, это какая-то важная персона?
— Да, да, сударь! Готар, управляющий Сен-Синей, приезжал сегодня утром к своему зятю, Пупару, и советовал ему держать язык за зубами, не болтать ничего про этого господина и служить ему, как самому королю!..
«Неужели Вине прав? — подумал супрефект. — Может быть, тут и впрямь какой-нибудь заговор?..»
— Готар приезжал в «Мул» по поручению герцога Мофриньеза. А то, что Пупар нынче утром явился на собрание, так это ему граф велел. А прикажи этот граф Пупару поехать сегодня в Париж, он тут же поскачет. Готар велел своему зятю ни в чем не отказывать этому господину да подальше отваживать всех любопытных.
— Если тебе удастся заманить Анисету, сейчас же дай мне знать, — сказал Антонен.
— Так уж, коль на то пошло, я бы мог наведаться к ней и в Сен-Синь, ежели бы вам угодно было, сударь, послать меня в Вальпре.
— Это мысль! И ты ведь можешь поехать с ней в их карете. Ну а что ты скажешь об этом мальчишке, о его слуге?
— Отчаянный малый, сударь! Вы подумайте только, господин супрефект, ведь он еле на ногах держится, а поскакал сейчас сломя голову на призовой английской лошадке своего хозяина, а ведь это породистая лошадка, она семь лье в час делает, — письмо какое-то повез в Труа, чтобы оно завтра же в Париже было... Ведь ему еще и десяти лет нет! Что ж это будет, когда ему двадцать стукнет?
Супрефект рассеянно слушал эти поучительные сплетни; Жюльен говорил без умолку еще несколько минут. Антонен Гулар слушал его, а сам думал о незнакомце.
— Подожди-ка здесь, — сказал супрефект своему лакею.
«Что за чудеса! — думал он, медленно возвращаясь в гостиную. — Обедает человек с графом де Гондревилем, а ночует в замке Сен-Синь... таинственная история!»
— Ну? Что? — встретили его дружным хором в кружке мадемуазель Бовизаж, едва только он появился в гостиной.
— Так вот... это граф, и из самых что ни есть родовитых. За это могу поручиться.
— Ах, как бы мне хотелось его увидать! — воскликнула Сесиль.
— Мадемуазель! — сказал Антонен, поглядывая с хитрой улыбкой на г-жу Молло. — Он высокого роста, статный, и он не носит парика. Его мальчишка-слуга насосался сегодня, как губка, его напоили шампанским в буфетной Гондревиля, — так вот этот девятилетний малютка, когда Жюльен заговорил с ним о парике его хозяина, ответил ему с высокомерием старого лакея: «Парик? У моего хозяина? Да разве я бы стал у него служить? Хватит и того, что он красит волосы».
— Ваша лорнетка сильно увеличивает предметы, — сказал Ахилл Пигу г-же Молло, которая только расхохоталась в ответ.
— И вот этот маленький тигр прекрасного графа, как он ни пьян, поскакал сейчас верхом в Труа с каким-то письмом, и, хотя на дворе ночь, ни зги не видно, он мчится сломя голову.
— Хотел бы я посмотреть на этого тигра, — заметил Вине.
— Если незнакомец обедал в Гондревиле, — сказала Сесиль, — мы узнаем, кто он такой, этот граф. Мой дедушка поедет туда завтра с утра.
— А вот что вам всем покажется странным, — продолжал Антонен Гулар, — из замка Сен-Синь только что прислали к незнакомцу горничную княгини Кадиньян, прелестную Анисету, с приглашением на вечер.
— Вот как! — воскликнул Оливье Вине. — Ну тогда, значит, это не человек, а какой-то дьявол или оборотень. На дружеской ноге с обеими семьями! Каково! Утром жуировать...
