— А разве вам не случается иной раз всхрапнуть дуэтом? — спросил Ахилл Пигу, подсаживаясь к этой веселой компании.
— Замолчите вы, негодник! — кокетливо отмахнулась от него г-жа Молло.
— Ты понимаешь? — шепнула Сесиль на ухо Эрнестине.
— Во всяком случае в час ночи его еще не было! — продолжала г-жа Молло.
— Значит, он вас провел! — воскликнул Ахилл Лигу. — Ухитрился вернуться так, что вы не заметили! Вот ловкач! Как бы он нас всех не зажал в кулак да не сунул за пазуху, чтобы потом продать по рыночным ценам.
— Кому же это? — спросил Вине.
— Ну, какой-нибудь афере, выдумке или какой-нибудь системе, — отвечал нотариус, перехватив многозначительную улыбку помощника прокурора.
— Так вот, представьте себе мое удивление, — продолжала г-жа Молло, — когда я вдруг увидела необыкновенно роскошную материю, такой изумительной красоты и блеска... что я тут же подумала: должно быть, это у него халат из той узорчатой материи, какую мы видели на Выставке промышленных изделий. Ну, тут уж я бросилась за своей лорнеткой, чтобы как следует разглядеть... и — боже мой! — что же я вижу! Поверх этого самого халата, на том месте, где у него должна быть голова, я вижу что-то огромное, гладкое, похожее на коленку! Нет, я даже вам не могу передать, какое меня разобрало любопытство!
— Представляю себе, — заметил Антонен.
— Нет, вы не представляете себе, — возразила г-жа Молло, — потому что эта самая коленка...
— Ах, понял! — воскликнул Оливье Вине, покатываясь со смеху. — Незнакомец тоже совершал свой туалет, и вы увидели обе его коленки.
— Да нет же! — воскликнула г-жа Молло. — Вы заставляете меня говорить бог знает что! Незнакомец стоял выпрямившись во весь рост и держал губку над громадным тазом, и с вашей стороны просто гадко так шутить, господин Оливье, потому что, если бы это было то, что вы думаете, я бы сразу узнала!
— Как узнали, сударыня, — вы же себя компрометируете! — сказал Антонен Гулар.
— Ах, дайте же мне договорить! — вскричала г-жа Молло. — Это была его голова! Он мыл голову, и она у него совершенно лысая, без единого волоска.
— Какая неосмотрительность! — заметил Антонен Гулар. — Но тогда, значит, он приехал сюда не за тем, чтобы жениться. У нас, чтобы жениться, обязательно надо иметь волосы. На них у нас большой спрос.
— Так вот и выходит, я права, когда говорю, что нашему незнакомцу по меньшей мере пятьдесят. Никто раньше этого возраста парика не наденет. И потом, в самом деле, после того как он окончил свой туалет, я отошла и смотрю — он открыл окошко, и тут уж у него была великолепная шевелюра. А когда я вышла на балкон, он уставился на меня в монокль. Так вот, дорогая моя Сесиль, вряд ли этот господин годится в герои вашего романа.
— А почему бы и нет? Не стоит пренебрегать и пятидесятилетним, если это граф, — сказала Эрнестина.
— А может быть, у него еще есть волосы, — лукаво заметил Оливье Вине, — и тогда это вполне подходящий муж. Тут надо выяснить, действительно ли он показал госпоже Молло свою лысую голову или...
— Да замолчите вы! — сказала г-жа Молло.
Антонен Гулар, чтобы ускорить дело, послал в «Мул» слугу г-жи Марион, чтобы он немедленно разыскал Жюльена.
— Ах, боже мой! Ну какое это имеет значение, возраст мужа! — промолвила мадемуазель Эрбело.
— Главное, чтобы муж был, — съязвил помощник прокурора, которого многие побаивались за его злоязычие и ехидство.
— Ну, знаете, — возразила старая дева, почувствовав иронию, — я бы предпочла пятидесятилетнего человека, доброго, снисходительного и внимательного к своей жене, какому-нибудь бессердечному юнцу двадцати пяти лет, который старается уязвить каждого, даже собственную жену.
— Это все хорошо на словах, — сказал Оливье Вине, — но, для того чтобы предпочесть пятидесятилетнего молодому, надо, чтобы было из кого выбирать.
— Ах, — вмешалась г-жа Молло, желая положить конец этой перепалке между старой девой и молодым Вине, имевшим обыкновение заходить слишком далеко, — всякая женщина, если у нее есть кой-какой жизненный опыт, знает, что между пятидесятилетним и двадцатипятилетним мужем нет, в сущности, никакой разницы, если подходить к этому только... Главное в браке — это те преимущества, которые он может вам предоставить. Если мадемуазель Бовизаж хочется поехать в Париж, блистать в свете, — а я на ее месте так бы и рассуждала, — я бы, конечно, не стала искать себе мужа в Арси. Будь у меня такое состояние, какое будет у нее, я бы, конечно, вышла замуж за какого-нибудь графа, то есть за человека, который доставил бы мне положение в обществе, и я, право, не стала бы требовать метрической выписки о его рождении.
— Вам было бы достаточно увидать его за туалетом, — тихонько шепнул г-же Молло Оливье Вине.
— Но ведь графов, сударыня, делает король, — вмешалась г-жа Марион, которая вот уж несколько минут прислушивалась к разговору девиц.
— Ах, сударыня! — возразил Вине. — Есть юные девицы, которые любят уже готовых сказочных принцев...
— Так как же, господин Антонен, — сказала Сесиль, посмеиваясь над колкостями Вине, — десять минут уже прошло, а мы так и не знаем, граф наш незнакомец или нет.
— Слово представителя власти должно быть нерушимо, — добавил Вине, поглядывая на Антонена.
— И я сдержу свое слово, — отвечал супрефект, увидев голову Жюльена, мелькнувшую в дверях гостиной.
И, вскочив со своего кресла, стоявшего около Сесили, он вышел из комнаты.
— Вы говорите о приезжем? — спросила г-жа Марион. — Ну, что же? Известно о нем что-нибудь?
— Нет, сударыня, — отвечал Ахилл Пигу, — но он сам, того не зная, уподобился силачу в цирке: на него устремлены взоры двух тысяч жителей. Я-то кое-что знаю, — добавил маленький нотариус.
— Ах, расскажите нам, пожалуйста, господин Ахилл! — взмолилась Эрнестина.
— Его слугу зовут Парадиз[6]...
— Парадиз! — воскликнула девица Эрбело.
— Парадиз! — повторили все хором.
— Но разве может быть такое имя, Парадиз? — оказала только что подошедшая г-жа Эрбело, усаживаясь рядом со своей невесткой.
— По-видимому, если надо показать, что хозяин слуги не кто иной, как Ангел, — отвечал нотариус. — Потому что, когда Парадиз провожает его, они идут, ну вы же понимаете сами...
— По райской дорожке! Мило придумано, очень мило, — сказала г-жа Марион, которой хотелось привлечь Ахилла Пигу на сторону своего племянника.
— Тильбюри, сударь, с гербами! — докладывал тем временем в столовой слуга Антонена своему хозяину.
— С гербами?
— Да, сударь, и какие-то чудные гербы. Наверху корона с девятью зубцами, унизанными жемчугом...
