к удивлению как Аниному, так и своему, замер, подставляясь под подзатыльник с каким-то смирением; пепел упал с кончика сигареты под ноги девушке.
Вместо хорошей затрещины Князева смогла только толкнуть чуть кончиками пальцев голову Вити. Совсем не больно. Учительницы в средней и старшей школе ему за непослушание более серьезные тумаки давали. Хотя они и не сделали из Пчёлкина «достойного» человека, работающего восемь часов на заводе и мечтающего лишь о квартире от государства.
Радоваться тому или нет? Витя сам не знал.
Он поднял взгляд, не распрямляясь и смотря на Аню исподлобья. Девушка чуть задержалась ладонью на волосах Вити, что удивительно мягкими для юноши оказались; едкий дым от сигареты горящей резанул глаза так, что они заслезились.
— Довольна теперь?
— Я обещала, — кинула Князева и только после этого руки, согревающиеся пиджаком в серую клетку, за спину завела. — И насчёт температуры. Мне так мама говорила, когда я без куртки гулять в апреле уходила, а возвращалась вечером, да ещё и с мороженым. Утверждала, что я заболею, а она лечить меня не станет, что лето с градусником проведу, хотя до июня ещё месяц точно был всегда…
— Ты выходила гулять? — вскинул брови Пчёлкин и прикурил, в удивлении вытягивая лицо. — То есть, не в библиотеку шла, не в школу, а именно на улицу? С целью… развеяться? Может, даже повеселиться?
Анна посмотрела на него так, что руки зачесались дать ещё один подзатыльник. Такой же шуточный или более увесистый — вопрос второй.
— Хватит, — кинула и улыбнулась, отводя взгляд в сторону такой же престижной высотки напротив квартиры Холмогоровых. Люди в соседнем доме спали, в окнах света не было. Никто их не подслушивал. Разве что, возможно, собака, пробежавшаяся возле горки на детской площадке, но вряд ли бы она поняла, о чем говорили люди.
Витя хмыкнул и выдохнул клуб дыма. Легкий ветер донес до Ани запах табака, вынуждая поморщиться; вероятно, платье потом пахнуть будет горечью никотиновой.
Тогда безмятежность такая ощущалась, что Князева вдруг вспомнила о взрыве на Котельнической, его последствиях и едва ли поверила, что всё это на самом деле было. Произошедшее больше напоминало сон или сюжет боевика, который она перед ночью посмотрела и находилась теперь под впечатлением, из-за чего спутывала события фильма с реальностью.
Аня посмотрела на Витю, будто пыталась понять, остался ли на скуле его синяк или кровоподтёк от удара Сашиного кулака. Едва сдержалась, чтобы ладонь к лицу Пчёлкина не дёрнуть, не коснуться жестом, каким оглаживала лицо в подорванном подъезде нового дома Беловых.
Но вопрос не задать не смогла. Не успела язык прикусить и спросила:
— Ты как?
Витя понял, какой смысл она в свой вопрос вкладывала; хоть не учёный, чтобы умом, как Княжна, блистать, но и не дурак совсем. Пальцы крепче сжали сигарету, которая в тот миг для него превратилась в соломинку для утопающего.
— Сама как думаешь?
— Вероятно, паршиво, — предположила Анна. Захотелось опереться локтями о перила балкона, так, чтобы с Витей случайно руками столкнуться, но девушка осталась неподвижна, чтобы не дать особого повода думать о лишнем.
Витя хмыкнул:
— Ты удивительно проницательна, Анюта.
Девушка посмотрела на свои ноги, что в мужских тапочках выглядели совершенно несуразно. Ступня казалась малюсенькой, такой, что её, вероятно, в кулаке мог сжать любой среднестатистической юноша. Слова вдруг пропали из головы.
Анна знала, что молчать не может, что разговор непростой сама начала. Но разлепить губы вдруг не смогла.
Зато Пчёлкин, затянувшись глубоко напоследок, бросил сигарету с балкона и ладонями о перила облокотился. Раскачался чуть плечами, словно разбег для прыжка брал, а потом выплюнул вместе с дымом:
— Мы с ними с началки вместе. А теперь за тварь меня держат.
— Не держат.
Анна сказала это так уверено, что только в следующую секунду поняла, что влезла в разборки, в которых её мнения, вероятно, мало кто спрашивал. Прохлада майских предрассветных сумерек вдруг от огня, пробежавшегося по коже под тканью платья, сделала утро жарким. Душным, как в конце июля.
«Сказала «А», говори и «Б» — приказала себе девушка и, выдохнув, как перед совершением полного безрассудства, произнесла:
— Они в состоянии аффекта были. Просто… в шоке. Люди иногда говорят, о чём не думают. И сегодня такой же случай был.
Пчёла молчал. Не понял, как так вышло, но слова Князевой звучали в его голове церковным набатом. В детстве он, ещё не раскрыв своего нрава бурного, временами дурного, отцу говорил, что это звук правды. А он смеялся…
— Меня долго не было, но именно потому и могу сказать, как всё со стороны выглядит, — пояснила Князева, перевела коротко дыхание кашлем в себя. — И когда я приехала, то сразу поняла, что ваша дружба, квартет этот, с годами только крепче стал. Все поняли, Витя, что это кто-то другой. Тебе этого просто не надо.
— Уверена? — хмыкнул Пчёлкин.
Он чувствовал себя отстраненным, словно Анька не с ним, не о нём говорила, но при этом не удержался от усмешки. Интересно было бы обернуться с улыбкой дьявольской и на Князеву посмотреть так, чтобы у неё все мысли в голове спутались; весело же!..
Только Анна сказала так, что, наоборот, только Пчёле карты спутала:
— Уверена.
Как отрезала. И не поспоришь тут — поверила и всё. Он обернулся, понял, что Князева знала, что говорит. Не алкоголь за неё утверждал, Аня в похмелье не преувеличивала.
И тогда Пчёлкину как-будто горло ублюдским галстуком до невозможности стянули.
Она сказала так, чтобы не разбудить никого:
— Я видела тебя, когда взрыв прогремел. У предателей так глаза не стекленеют. И потому, да. Я уверена, что ты бы брата моего двоюродного не убил.
Витя слушал Княжну, на неё смотрел, словно пытался понять, насколько искренней она была, как собственное тело на слова Ани отреагировало. И… она была так честна, что Пчёла решил вдруг, что хочет её поцеловать. Девушку, которая ему поверила, которая поняла мысли все.
Девушку, которую хотел поцеловать, наверно, ещё в день её прилета.
Пчёлкин выдохнул и решился. Да, раз хочет, то поцелует. Что, он, права не имеет? Раз думал об этом до этого, раз сейчас думает, то сделает! Да и, в конце концов, когда Витя вообще отказывал себе в поцелуе с девчонкой, которая нравилась?
Пчёла сократил расстояние между ними за шаг. Обеими ладонями сразу за талию обнял и на себя потянул так, словно боялся передумать. Потянулся к Ане, представляя уже сладкий «триумф», ещё одну «победу» свою, и сердце вдруг сократилось где-то в горле.
Князева прижала руку к
