знают, что многие школьные работники являются обязательными репортерами, для которых служба помощи детям - это всего лишь телефонный звонок. Разумно предположить, что некоторые родители откажутся от помощи, и ребенок выполнит задание самостоятельно.
Все, что рассказывают дети, учителя могут легко сохранить. Такие компании, как Panorama Education, предоставляют программное обеспечение, позволяющее учителям записывать свои собственные наблюдения за социальными и эмоциональными способностями учеников и все, что они могли узнать из регулярных, неофициальных сеансов групповой терапии. Таким образом, инцидент, в котором однажды признались, может преследовать ребенка всю его учебную жизнь. Например, "Я встречаюсь с тобой только сейчас, в одиннадцатом классе, но здесь говорится, что..." [клик, клик] "ты и твой двоюродный брат совершили неподобающее прикосновение в детском саду. Не хотите ли вы поговорить об этом?"
SEL должна быть целью каждого урока - да, даже урока математики
Дети не могут учиться, пока не удовлетворены их социально-эмоциональные потребности. А социально-эмоциональные потребности детей явно не удовлетворяются. Следовательно, "социально-эмоциональное" обучение должно быть введено в каждый предмет.
Джамбона изложил мне теорию, которая становилась все более знакомой: если у детей на уроках случаются приступы паники, они не могут учиться. "Неважно, учите ли вы их писать или рассказываете о Второй мировой войне - они не смогут этого сделать", - сказал он.
Правда, если ребенок находится в состоянии эмоционального срыва, ему может быть трудно сосредоточиться на алгебре. Но для всех эмоциональных перипетий, которые не доходят до состояния фуги, разве "Убить пересмешника" не может стать достойным отвлечением?
Энтузиасты социально-эмоционального обучения с радостью разрушают математику, английский или историю, потому что для истинных верующих образование - это всего лишь средство для проведения социально-эмоциональных уроков - кукурузная крошка, которая несет гуак прямо в рот ребенку. "Я не могу назвать ни одной области, которая нуждалась бы в социально-эмоциональном обучении больше, чем математика", - сказал Робертсон собравшимся в конференц-зале.
Но как учителю удается сделать социально-эмоциональное обучение целью урока математики? Чтобы найти ответ, я посетила презентацию под названием "Внедрение SEL в математику".
Наш шуточный урок начался с - вы уже догадались - обсуждения наших чувств по отношению к математике. "Беспокойство!" - заявил не один учитель. Ведущие показали нам серию "математических задач" детсадовского уровня, в которых нам предлагалось посмотреть на кучу фигур и спросить: "Какая из них не принадлежит?". В конце они показали правильный ответ: Все они принадлежат друг другу. Никаких неправильных ответов! Все победили! Видите, это было несложно.
Я начал задумываться, не является ли это своего рода уловкой китайской коммунистической партии, чтобы уничтожить американскую математическую компетентность. Я повернулся к сидящей рядом со мной учительнице математики средней школы и спросил, как она может включить подобный подход в курс алгебры II. Она уставилась на меня с застывшей гримасой, прижатой к уголкам рта. Казалось, она думает, что Большой Брат наблюдает за нами.
Единственное чувство, которое, по-видимому, никогда не утверждается в социально-эмоциональном обучении, - это недоверие к эмоциональным разговорам вместо обучения. Приличное количество детей действительно приходят на занятия в надежде выучить геометрию и не тратить свое ограниченное учебное время на разговоры о своем психическом здоровье с учителем математики. Но со всех сторон такие дети могут чувствовать себя одинокими и отверженными.
По мнению сторонников социально-эмоционального обучения, здоровые дети - это те, кто делится своей болью во время геометрии. Так учитель узнает, что они эмоционально устойчивы. Они готовы плакать на благо класса.
Обучение детей дружбе (и другие бесполезные занятия)
Многие уроки социально-эмоционального воспитания призваны научить детей дружить. Один из уроков для четвероклассников содержит советы для родителей: "Поговорите с ребенком о ваших взглядах на дружбу" и "Если ваш ребенок поссорился с другом или утверждает, что больше не любит друга, обсудите случившееся". Авторы, возможно, считают, что дети - это неполноценные люди, но они уверены, что родители - имбецилы.
В материалах даже есть сценарий, который родители могут предложить своим детям. Скажите: "Мне очень жаль. Будешь ли ты снова моим другом? Скажите: "Ты мне очень нравишься и я хочу, чтобы ты снова стал моим другом". Скажите: "Мне жаль, что твои чувства были задеты". "
Проблема? Совершенно не очевидно, что умение заводить друзей - это тот навык, которому человек может научиться на лекции или в учебном пособии.
"Существует как минимум две различные системы мозга для обучения", - сказала мне психолог и нейробиолог из Джорджтаунского университета Эбигейл Марш. "Есть семантическое обучение, например, изучение информации из книг, которая затем становится частью вашей явной памяти". Изучение, скажем, Гражданской войны в Америке - хороший пример такого рода обучения, которое лучше всего осуществлять, читая о ней (а не начиная ее).
Явное и неявное обучение представляют собой разные нейронные процессы. Явное или семантическое обучение работает для применения квадратного уравнения: оно намеренное, основано на правилах, требует сознательных усилий для усвоения и обычно исчезает, если его регулярно не задействовать или не проверять.
Неявное обучение включает в себя различные нейронные процессы и приобретается в основном в процессе выполнения: застегивание или расстегивание брюк, удар по мячу и чистка зубов относятся к этому типу. Их обычно не изучают по книгам, память о том, как их делать, остается с нами даже без тестирования, а когда мы их выполняем, то совсем не консультируемся по поводу действий.
Задолго до того, как люди научились решать квадратные уравнения, выживание нашего вида зависело от того, насколько хорошо мы умеем заводить дружбу. Родители, возможно, давали небольшие рекомендации, часто в форме моральных сказок - так же, как когда-то делали школы, задолго до того, как педагоги решили, что для формирования дружбы нужна пузатая дама в классе, проталкивающая учебную программу по социально-эмоциональному воспитанию.
Дети всех предыдущих поколений заводили друзей без явных указаний. Почему же эта сфера жизни ребенка вдруг требует надзора школьного психолога? Межличностные навыки в основном приобретаются в реальной жизни в театре проб и ошибок, сказала мне Кеннайр. Эмоциональная регуляция тоже приобретается таким образом. Вы получаете плохую оценку за тест. Вы выходите из себя и плачете. Одноклассники бросают на вас странные взгляды и сторонятся вас. В следующий раз вы готовитесь усерднее или учитесь принимать разочарование в штыки.
Вы не можете научиться эмоциональной регуляции на лекциях, - говорит Кеннайр. Вы научитесь справляться с разочарованием от непопадания в баскетбольную команду, если не попадете в баскетбольную команду. Не на занятиях в классе.
В упражнениях по социально-эмоциональному обучению часто предполагается, что, обсудив гипотетическое разочарование, дети смогут миновать болезненный опыт и сразу прийти к зрелости и социальной компетентности. Но нет способа приобрести навыки дружбы, кроме как попытавшись завести друга. Нет реального способа научиться преодолевать неудачи, кроме как бороться
