— с усмешкой в голосе бросил он и всё… Ее замкнуло, взорвало изнутри. Скинув мужские руки со своих плеч, она вскочила на ноги и набросилась, как фурия, хаотично нанося ему удары. Бут скрутил и обездвижил ее в мгновение ока. Бросил на кровать, навалившись сверху и удерживая ее запястья в вытянутом положении.
— Я же тебя предупреждал: отключи все лишнее или ничего не будет, — раздраженно прорычал он ей в лицо.
— Не могу, — обмякнув и сдавшись, пропищала Кая, и зажмурив глаза, отвернулась. — Завтра я сделаю все, что ты хочешь, а сейчас просто уйди, — мертвым голосом пробормотала она.
— Сейчас, — шумно выдохнул он у ее сжатых губ, раздвинул коленом трясущиеся ноги и просунув руку между их телами, расстегнул брюки. — Сделай сейчас, все, что я хочу…
Прижав ледяные ладони к пылающим щекам, Кая заставляет себя вернуться в реальность, вытряхивая из головы обжигающие ядовитые мысли. Раскачивающееся кресло скрипит, противно царапая оголенные нервы, горячее дыхание сушит горло, а мышца для перекачки крови не справляется со своей основной функцией, подпрыгивая и сжимаясь за грудной клеткой.
Боже, как же стыдно и больно вспоминать об этом сейчас. Как же смешна и нелепа она была в своем безропотном подчинении и сметающей животной похоти, запущенной одной дурацкой клишированной фразой, не имеющей ничего общего с его истинными намерениями. Но как бы там ни было, он получил то, что хотел. И в ту ночь, и на следующий день, когда вместо защиты Кая получила безвременный допуск на минус второй уровень.
За свою бабскую дурость она расплатилась сполна, но что-то ей подсказывает — Бут с ней еще не закончил.
«Когда-нибудь мы обязательно поиграем…»
Он действительно это сказал в ее забытом прошлом и сдержал обещание спустя много лет. Кая пропустила старт, но пока игра в разгаре, у нее еще есть шансы перетянуть чашу весов в свою сторону.
Услышав звук открывающегося замка, пчелка рефлекторно напрягается, впиваясь пальцами в деревянные подлокотники. Дверь со скрежетом открывается и в камеру заходят трое крепких парней в строгих костюмах.
— Руки за спину и на выход, — хамовато бросает тот, что стоит впереди.
— Куда на этот раз? — скрестив сзади запястья, Кая шагает к открытым дверям.
— На тринадцатый уровень. Радуйся, пчелка, твое заключение закончилось, — бесстрастно сообщает угрюмый тюремщик.
Да уж, штаны лопаются от счастья, мрачно думает про себя она, следуя по коридору в сопровождении брутальной троицы.
***
Прекрасные мои, завтра перерыв на один день. Прошу понять и простить))
Глава 8.4
Бут
В соте вспыхивает свет, как только Кая оказывается внутри. Не так давно за стенами Улья опустилась черная беззвездная ночь. В этой точке мира закат наступает раздражающе рано, как, впрочем, и рассвет. С годами можно привыкнуть к частой смене часовых поясов, и я тому живой пример. Человек способен приспособиться к самым разным условиям, даже к жизни на перемещающемся искусственном острове.
Завтра, если верить прогнозам, прольются тропические ливни и зарядят, как минимум на неделю. Небо станет серым, солнце надолго скроется за дождевыми тучами. К сожалению, в этой локации остров задержится еще на пару недель.
Непогода внесла свои коррективы в план проведения сезонного стрима: большую игровую, расположенную над королевским лофтом, пришлось заменить на самую просторную из тех, что находятся на четвертом уровне. В итоге часть декораций так и осталась в мастерской, где десятки одаренных различными полезными талантами трутни и пчёлки практически круглосуточно изготавливают реквизит для новых шоу и прочие необходимые для комфортной жизнедеятельности вещи. Производственные цеха располагаются на минусовых уровнях и работники, трудящиеся там день и ночь месяцами не видят солнечного света, но несмотря на это очередь соискателей на рабочие места никогда не иссякает. Между тяжелым физическим трудом и стримом на выживание большинство из обитателей Улья выбирают первый вариант.
Что-то недовольно пробурчав себе под нос, Кая проходит в гостиную зону. Не замечая моего присутствия в своей спальне, она останавливается возле аквариума с рыбками. Прижавшись лбом к стеклу и понуро опустив плечи, она судорожно вздыхает. Уставшая, измученная, загнанная в угол.
Признаться, я еще не видел ее в таком удрученном подавленном состоянии. Внутри неприятно екает, желание подойти и утешить выходит на первый план, вычеркивая заготовленный список действий.
Это не жалость и не сострадание, а нечто совсем другое. Еще более опасное и неуместное, чем банальное человеческое участие. Тяжело осознавать, что львиная доля ответственности за ее плачевное состояние лежит на мне. Тяжело продолжать чувствовать себя человеком, находясь в месте, нацеленном на то, чтобы вырезать с корнем любую эмоциональную слабость. Из каждого, находящегося внутри.
Совесть, сочувствие, любовь, преданность, самопожертвование — политика Улья считает эти чувства отжившим свое анахронизмом и купирует их еще на первом этапе реабилитации. В большинстве случаев задача успешно решается в сжатые сроки. Я же провел в Улье большую часть жизни. Да что там — я родился в этой созданной больше века назад гнилой системе, где все человеческое уничтожается в ребёнке еще с пеленок. Единицам удается сохранить крупицы своей личности и выжить среди не ведающих страха и запретов власть имущих хищников. Благодаря взращенному с годами притворству, лицедейству и хитрости, я показываю им только то, что они хотят видеть. Но видимо недостаточно достоверно играю свою роль. Мне не верят, и поэтому я до сих пор остаюсь в этой чертовой башне. Если не поверят Кае, она тоже застрянет здесь надолго.
— Моя мама жива, — задушенным шепотом произносит Кая, когда я бесшумно приближаюсь к ней со спины.
— Я знаю, — отвечаю, глядя на ее отражение в аквариуме с резвящимися золотыми рыбками.
Изначально я предлагал запустить туда пираний, чтобы пчелки еще с порога понимали, куда попали. Это Кронос настоял на сохранении иллюзии красивой золотой клетки. Постепенное погружение вместо шоковой терапии, но надо отдать ему должное, его метод работает.
— Ты мне лгал, — устало констатирует Кая.
— Тогда я этого не знал, — говорю чистую правду.
— Я тебе не верю, — звучит глухой ответ.
— Я тебе тоже.
Она делает шумный вдох и замолкает. Мы стоим в считаных сантиметрах друг от друга, но они ощущаются, как бездонная пропасть. Всего шаг и один из нас сорвется вниз. Короткий полет в невесомости и верная смерть. Я не позволю ни себе,
