Марину россыпью ярчайших ощущений.
Присутствие Флавиана было, словно удар тока, мощный, эффектный, но исключительно приятный, перед внутренним взором Марины поплыли картинки… Руки, ноги, губы… Упругая впалость живота…
— Марина, гипноз окончен, — голос Лукаса резко вывел ее из транса. Чересчур сильно сжавшую подтаявшее лакомство, дрожащую, тяжело дышащую. — Сейчас тебе станет легче, — действительно, возбуждение рассеивалось, сменяясь дрожью от холода, и Лукас привлек Марину к себе.
Флавиан молча смотрел на них. Отрешенно, точно он был не при делах.
Низкий голос Лукаса прозвучал властно:
— Флавиан, последнее предупреждение. Надумаешь наводить на Марину морок или просто подходить к ней общаться, Город ты больше не увидишь.
Флавиан насупился:
— Почему ты не оставляешь нам шансов? — «нам» было произнесено как ни в чем не бывало. — Мне нравится твоя дочь, я нравлюсь ей. Какие проблемы?
Наглость Флавиана повеселила Лукаса, но взгляд его излучал лишь серьезность.
— Царевичем тебе не быть, заруби себе на носу. По крайней мере, не у меня. Марина простая девушка, не богиня, помню, ты богиню хотел? — Лукас не стал добавлять то, что Флавиан не знал, происхождение Ежика было для него тайной. — Или твои шашни с Дамиром — реализация намерения добиться успеха там?
Конечно, царевич анамаорэ знал все. Флавиан сумел скрыть свою досаду.
— Стыдно не различать речи для сцены и настоящие планы, Лукас. Тем более, тебе. Я анамаорэ, любовь мне не чужда. Это тебе царствие столь важно, что ты лишь о нем и думаешь.
Это был вызов. Вызов на грани допустимого законом обращения.
Лукас холодно улыбнулся:
— Конечно, я думаю. Потому говорю то, что говорю.
Флав выдержал паузу:
— И презираешь эмоции!
— Угу. Церемония на носу, а я их презираю.
Лукас намеренно вступил в дискуссию, чтобы показать Марине натуру Флавиана. Она внимательно слушала, недоеденное мороженое перекочевало в урну. Теперь Марина точно знала, что не заболеет, так обжигающи были взгляды Флавиана, даром, что Марина стояла в обнимку с Лукасом, греясь об него.
Флавиан вдруг обратился прямо к ней:
— Марина, все зависит от тебя. Здесь я не могу нарушить его запрет, но там, после перерождения я буду тебя ждать…
— Не вылезая из гарема, — презрительный взгляд Лукаса и открытая улыбка, впрочем, с удлиненными клыками, контрастировали друг с другом.
— Ммм, — Марина нашла в себе силы оторваться взглядом от янтарных глаз Флава и его пухлых, к поцелуям зовущих губ. — У него есть гарем?
— А то ж нет, — Лукас пожал плечами. — Он популярный актер и вовсю этим пользуется. А еще патология анамаорэ — лжец.
Флавиан гордо выпрямился.
— Хорошо казнить, будучи царевичем! Я даже не могу достойно тебе ответить!
— Видишь, — Лукас словно препарировал оппонента на глазах у Марины, — самомнения у него через край. Неоспоримое достоинство артиста.
Марина ощущала неловкость. Потрясающе красивый мужчина неудержимо притягивал ее физически, но насчет его характера не было резона сомневаться в словах Лукаса, и Марина совсем не понимала, как вести себя, а потому она просто уткнулась лицом в кожаную на меху куртку Лу, чтобы не видеть живой соблазн.
Лукас был категоричен:
— Насчет нашего мира посмотрим. Но чтобы здесь ни мысли, ни шага к моему ребенку. Ясно?
Флавиан, не ответив ничего, растворился.
Лукас знал, что Флав достаточно осторожен, чтобы не нарушать его прямой запрет. И в то же время твердо вершить будущее, запрещая Марине какое-либо общение с Флавианом в иных мирах уже в статусе анамаорэ, Лукас не собирался.
Уж слишком подростки любят бунтовать против ограничений — приказав держаться подальше Флавиану, Лукас намеренно не сделал то же в отношении Марины. Став анамаорэ, она сама поймет больше со всей однозначностью.
Глава 297. Соблазны
Так дивно, что некогда она совсем не разбиралась в эмоциях.
Проводя время с экспрессивным Магнусом, зажигательной Эс, скрытным, но очень тонко чувствующим Лукасом, Тамико значительно продвинулась в познании этической сферы жизни.
Обманчиво спокойный вид Лукаса больше не расслаблял ее, наоборот заставляя подозревать за ним тайные терзания, и периодически Тамико провокационно спрашивала: «Боишься?»
Лукас отвечал:
— Нет… Но это впервые… Столько сомнений… Хорошо тебе, не было их!
Существовал лишь один способ пресечь его хандру, Тамико командовала:
— Кончай трястись! С завтрашнего дня никакой Эс. Нет Эстеллы — нет стресса.
Лукас вспомнил, как совсем недавно он журил Тамико, отправляя одновременно мыслеобраз невесте, чтобы Эс видела и слышала все, происходящее в данный миг в Зале, где бы сама ни находилась.
— Ай-яй-яй, Тами! Шито белыми нитками. Чтобы ты по доброй воле подговаривала меня участвовать в диких конкурсах чудной семейки?! Где эта негодница, прячущаяся за твоей спиной, уж дома мы с ней посоревнуемся! Пусть она только попробует проиграть! — глаза Лукаса весело блестели. — Отплатит мне так, что ей мало не покажется! Играю я все равно лучше.
Магнус почти не встречался с родственниками из клана. Тамико навещала клан Мага еще реже, ведя замкнутый образ жизни, но подружившись с обаятельной Эстеллой, начала втягиваться в светские развлечения, что радовало Лукаса.
Тами, очень умная и рассудительная, пока еще могла попасть впросак от незнания каких-либо нюансов культуры анамаорэ, что не простили бы будущей царевне. Правители дали согласие сделать ее дочерью в следующем рождении, если, конечно, Тамико захочет.
Эс, свет и счастье, а Лукас колебался, не желая кого-то еще, но и стремясь оттянуть пугающую его Церемонию.
Может, стоило пройти ее уже и не мучиться, но перед Церемонией полагался долгий испытательный срок. Ожидание изматывало привыкшего к решительным действиям Лукаса.
А в случае Марины ему долго ждать не пришлось.
И задумчивая пелена на ее глазах, и мелькающие в них лукавые улыбки красноречиво намекали: Марина влюбилась.
— Почему ты говорил, что он черствый эгоист? Флавиан был таким нежным, ласковым…
Лукас усмехнулся:
— Сама нашла парня и получила желаемое? Я не сомневался. После устроенной презентации «достоинств» он просто не мог повести себя иначе. Так и манипулировать тобой проще, и поцарствовать ему хочется…
— Ну, — Марина улыбнулась совершенно не свойственно себе прежней, так улыбалась лучезарная богиня Кэйли. — О сделанном я всяко не жалею, и любопытство меня больше не терзает.
Лукас погладил рыжие волосы Марины.
— Вот и славно.
Девушка менялась. Как и предсказывала Эстелла, менялась прямо на глазах…
* * *
Страсть обуяла их обоих.
Роберт любил и готов был бросить весь мир к ногам любимой, а Колетт обожала туфельки.
Роберт выделял бюджет на месяц на ее покупки, но иногда тот трещал по швам, поскольку Колетт не смотрела с надеждой, рассуждая вслух: «Ооо, какую пару я видела», а находила эту пару в
