ехала, пока не раздавалась команда о привале. Она находилась в смятенных чувствах и никак не могла отойти от событий того утра. Неожиданное предложение начальника Утёса выбило её из колеи. Она никак не могла понять, почему от всего случившегося ей настолько плохо.
Во-первых, было непривычно, что на неё обратил внимание столь зрелый мужчина. Сколько ему лет? Тридцать? Может, чуть больше. Лет десять разницы меж ними есть точно. Нет, стариком она его не считала, наоборот, он производил очень сильное впечатление, но вот чтобы привлечь кого-то подобного… Не верилось. Те, с кем она пыталась строить отношения дома, были такие же, как она, буйные студенты, у которых ветер ещё гулял в голове, хотя многие уже становились на профессиональные рельсы. Но говорить о чём-то серьёзном? Нет! Они радовались жизни и жили, как все, от сессии до сессии — весело. Время казалось бесконечным, и остепеняться никто даже и не думал. Ну может, на весь институт и находились два-три-четыре женатика, но, как правило, среди тех, кто поступил после армии, а потому был старше основной массы.
Во-вторых, рядом с Лэтте-ри она чувствовала собственную незрелость. Что он мог найти в подобной неумёхе? Нет, конечно, сейчас она уже кое-что может. С голодухи не помрёт, научилась ставить силки, ездить верхом, освоила некоторое количество специфических бытовых навыков и уже не такая рохля, как раньше. Даже изъясниться может. Но именно он тот, кто видел её в самый первый день поимки. На что она тогда была похожа, неприятно и самой вспоминать. Через призму окружающих Ира казалась самой себе расползшимся от жира и лени шаром, и то, что она работник интеллектуального труда, тогда не сильно утешало.
Так, может, и нет в ней ничего привлекательного? И его поступок — действительно отражение банальной благодарности. Кажется, у эскимосов есть обычай класть дочерей под дорогого гостя, чтобы разбавить кровь в племени. И если где-то существует традиция предлагать ночь любви в качестве гостеприимства, почему бы не существовать традиции заменять ночью любви слово «спасибо»? Только вот такое отношение причиняло боль. Нет, она не оскорбилась, просто у «спасибо» нет продолжения. Это точка. Сплелись в объятии, наутро расплели руки-ноги и пошли каждый своей дорогой. Получается, её расстраивает, что вся эта ситуация не будет растянута во времени?
Рассматривала ли Ира его вообще в подобном качестве? Да, будем честны. Ещё когда легла с ним в одну кровать там, на болоте, смирившись с последствиями, если им суждено случиться. Это казалось естественным. Как прощание с существом, с которым много пережили. Но что лежало в основе её собственных эмоций? Благодарность? Страх? «Эффект висячего моста»? Ступаешь на твёрдую землю и втюриваешься в первого, кого видишь. Потому что сердечный ритм, адреналин и вся остальная химия, когда чувствуешь себя в безопасности, очень похожа на ту, что бывает во время влюблённости. И нужен просто объект для приложения этой химии. Сама она искренна ли? Или это всего лишь игра молекул?
И главное — о каких вообще отношениях может идти речь, когда она скоро окажется дома без шанса вернуться? О том, что что-то может не сложиться в этом вопросе, даже думать не хочется. Значит, остаётся просто отгородиться от этих воспоминаний, настроиться на то, что она тут просто прохожий. Согласиться на единственную ночь ради воспоминаний? От мысли и сейчас больно. Лучше не начинать.
Солдаты, окружавшие её, хранили молчание. С каждым часом, приближавшим конец пути, Ира всё чаще заставала их за молитвой. Кто-то, вроде одарённых, был погружён в глубокую медитацию, кто-то, как герцог с бароном, мрачнел с каждой минутой. Были и такие, кто краснел и бледнел, выводя пассы дрожащими руками. Они напоминали ей школьные дни и тех одноклассников, кого дома ждал батин ремень за двойку, старающихся позвонить домой заранее, чтобы грозный родитель успел остыть к вечернему возвращению с работы. И эти, как видно, тоже замаливают грехи на год вперёд, каются, прежде чем предстать пред светлы очи хозяек Каро-Эль-Тана. Даже на дайна-ви на какое-то время махнули рукой, погружённые в заботы о духовном.
Из обрывков разговоров Ира знала, что в пути пришлось сделать довольно широкий крюк — они объезжали по дуге город Пьеллу. Он являлся местным паломническим центром, где обычно оставляли архи, запасались провизией и всем необходимым для дальнейшего пешего пути. Наличие в их отряде дайна-ви и «амелутки» с открытым лицом сделало поездку туда крайне нежелательной. Город, хоть и находился под юрисдикцией эйуна, имел среди горожан достаточное количество амелуту, искренне верующих, устроившихся жить недалеко от священных мест.
Между городом и целью их путешествия простирались обширные и пышно цветущие луга — праздно гулять на этих территориях считалось не принятым. Потому обогнув Пьеллу, они достигли леса, не повстречав посторонних.
Заповедный лес. Его нельзя было перепутать ни с чем. Лиственные деревья мощью и высотой стволов под стать корабельным соснам[6]. Гвалт птиц, ударивший в уши, стоило только подъехать. Любопытные глаза лесных животных, выглядывающих из каждого дупла и из-за каждого куста. Прислушайся и поймёшь — человек здесь ни разу не царь природы.
Герцог и барон приказали разбить лагерь. Среди солдат прошли «смотры» — отбирали тех, кто продолжит путь дальше, остальные оставались на страже. К Ириному удивлению, далеко не все бывалые воины рвались ехать.
Верховых животных оставляли в лагере. Правила касались всех — «в Заповедный лес нет хода всаднику». Она с печалью прощалась со Смагой, нервничая оттого, что оставляла его в руках солдат, которые её саму недолюбливали. Ещё, чего доброго, отыграются на животинке… Ему, уже привыкшему бегать свободно, снова на скорую руку соорудили загон, явно показав, что возиться не собираются.
А вот Мальку и Рэгу дайна-ви просто отпустили, выдав им на прощание набор непонятных команд. Как ни пыталась Ира убедить их, что нельзя так относиться к надежде на будущее, они верили, что для них эта дорога — в один конец. Барон, сжимая зубы, смотрел, как враги амелуту в последний раз ласкают шеи урусов, снимают груз, оставляя только сёдла и несколько длинных посланий под ними, которые звери должны были доставить на Мрекское болото от каждого из мужчин. Если бы не полог гостеприимства… Гигантские лисы, получив напутственное поглаживание, вспороли лапами землю и быстрее молний скрылись из глаз.
Последней частью приготовления стал досмотр вещей. В дорогу категорически нельзя было брать средства охоты — она запрещена в священных местах. Даже Ире пришлось оставить свои силки в лагере. При воинах оставалось только оружие ближнего боя — меч
