нет только со степей, — возражает мне Филлион. — А вот Балагуровы активно выдают татей другим Домам. Они не настолько сильны, чтобы отстаивать право на суд.
— Да уж замечаю, — ворчу я, когда мимо проходит патруль с медными кирасами Каллиников.
— Достали, — сплёвывает Уар и внезапно для меня наносит удар куда-то назад.
— Мифостфиво профу профения, — шепелявит чипинник, отвевшивая самый настоящий поясной поклон и пятясь под дружное ржание ближайших людей.
— Вежливо они.
— Да как им вежливым-то не быть. Будь уверен, хоть у одного из ржащих да что-то спёрли. Держи ухо.
Я смеюсь, но всё хорошее настроение как-то улетучивается, когда мой взгляд встречается с человеческим, умным взглядом очередной легавой собачки. Интересно, у них в голове очередной искусственный интеллект — или всё же душа живого человека? Впрочем, для меня пока важно, что острые клыки не впиваются мне в икры
Несмотря на мои опасения, нас не преследуют. Я, конечно, о методах уклонения знаю только из книг да документалок разной степени дебильности — но вот Адриан, кажется, понимает получше. Курьер данных, если я правильно разгадываю всплывающие сценки и чувства, постоянно сталкивается с попытками отслеживания и в реальном, и в виртуальном мире. Вот и сейчас, когда мои действия особенно показательны и глупы — всплывающее раздражение отсекает лишнее. Я делюсь своими опасениями с Филом, пока мы входим в жилую застройку, и улочки становятся привычно узкими и кривоватыми.
— Может, Ильгорд и шишка на той стороне реки, но тут, в секторе Балагуровых, он — никто. Да и как сказать, шишка… седьмая вода на киселе.
— Боковая ветка рода?
— Нет, милсдарь. Боковая ветка — младшие сыновья младших сыновей, взявшие свои фамилии, рискнувшие всем ради создания истории «с нуля». Ильгорд же просто племянник среднего сына, включённый в знатный род. Он не будет рисковать — а то ещё, не дай бог, испортят запись в разрядной книге и всё — никаких тебе должностей, никаких кормлений в спокойных промышленных уровня улья, никаких праздных дней в «Иве».
Я помню, что кормление — право на сбор дани. Видимо, тут это значитскорее какие-то налоги. Ну, может быть ещё церковную десятину. Солевой, медный бунты… эти знания, похоже, можно спускать в трубу. Итак, есть великие рода, точнее — Великие Дома. Видимо, они владеют монструозными шпилями. Значит, есть Уары, Каллиники, Балагуровы, неведомые Комнины, Хитрово и Лаодикии. Осталось только понять, кто за что отвечает. И держаться подальше от Каллиников. Многовато я что-то наследил на их землях.
— Филлион, ты ведь Уар — зачем пошёл охранником? Кстати, можешь называть меня Адрианом. Понятия не имею, с чего вообще должен именоваться милсдарем.
— Сбой нейроимпланта? — впервые мрачная решимость на лице стража сменяется чем-то вроде любопытства.
— Ага. Авария летуна над Доном слегка повредила память. Но не рассудок, — добавляю спешно я.
— Дело твоё, Адриан. В Плёснах и не такое увидишь… а Уара-охранника увидишь часто. Мы же воины и воины честные. Прежде чем осесть в средних уровнях, каждый должен либо покрыть себя славой в походах на степную нелюдь, либо — защищать знатные рода. Родственники обычно записывались в мирские Ордена — нашего Великого дома или других. Поддерживать порядок на улице привычно и неблагородно, так что вот решил… — Филлион играет желваками, — повыкобениваться.
Странное понимание слов Филлиона накатывает на меня. Словно Адриан когда-то тоже решил… повыёживаться.
Глава 10. Κρυπτός
в которой Адриан познаёт мир, мнемотехник — Адриана, а демон — заточение.
Стопы улья Балагурово. Жилой блок «Харита-35»
Коротко кивая, признаю его право на каприз. Короткий момент всплывшего непонимания мне непонятен — но это приходится списать на всё те же осколки разбитой памяти Адриана, всплывающие в момент подходящий и не очень. Откуда же, ты скотина, сбежал, прежде чем оказаться курьером в трущобах?
— Что планируешь делать дальше? — после короткой паузы осведомляюсь я.
— Взять ведро пива и здорово напиться. Потом буду искать новую службу. Бердыши везде нужны, а моя фамилия — неплохой знак качества.
— И что, будешь искать прямо в этом шпиле? — поднимаю бровь я. Неужели тут водятся хорошие деньги? Что ж, возможно, начать свой путь наверх стоит с Вакхов. Чем тише болото — тем меньше в нём медведей, которые смогут мне повышать.
— А почему нет? — жмёт плечом Филлион. — Не смотри, что он выглядит как после атомной бомбардировки — тут куда веселее, чем у чопорных Каллиников.
— Верю-верю. У меня тут есть знакомые. Может, что-то наклюнется для нас обоих.
— Намечается деловое предложение? — прищуривается Уар.
— Возможно, — киваю я. Вдаваться в подробности по дворцовому перевороту мне не хочется. Особенно с учётом того, что идея пока толком не оформилась. — Где я тебя смогу найти?
— Трактир «У пляшущего медведя». Тут недалеко.
— Я свяжусь с тобой. Не теряйся.
Филлион, явно ожидая подлянки (не то мести Каллиников, не то налёта гопников, а то и чего похуже), не отпускает бердыш. Дожидается кивка и уходит под редкий перезвон колоколов откуда-то сверху. Кошусь на часы в импланте. Семь часов, как я в новом мире — и всего три часа дня. Не знаю, как не валюсь с ног — но точно нужно добраться до лёжки и хорошенько выспаться. Вокруг, конечно, куда веселее, чем в предыдущих районах. Может, нависающие своды улья Вакх немного беспокоят своей незавершенностью и раскрашенными жилыми контрфорсами, зато — не угнетают, как мрачноватое золото Птичьего шпиля. Правда, людей вокруг хоть и больше, чем в окрестностях, но не толпы. Видимо, трудолюбие почитается даже в Башне Шутов.
Ориентируясь по навигатору, получается выйти к назначенной точке за какие-то полчаса. Непримечательный жилой блок — плитовая «хрущёвка» вроде той, из которой совершил прыжок веры сегодня рано утром. Навигатор прекращает моё ведение бессмертным «Вы прибыли на конечную точку путешествия», но дальше мне помогает память. Дожидаюсь лифт и жму кнопку с витиеватой «4» — только чтоб понять, механизмы в этот раз решили по какой-то причине меня ослушаться. Проделки Ады? Весьма возможно. Что ж, мы не ленивые.
Поднимаюсь по узкой и крутой лестницы, не прекращая наблюдений за возможным «хвостом». Но внизу никто не шелестел ботинками в попытке скрыть утомительный подъём, а глухие стены не отражали короткие сбои дыхания. Никаких жужжаний биомеханических сервоприводов. Только мои звуки: слегка сиплое дыхание да шарканье едва просохших туфель. Знакомая дверь. Ключ? Обыскиваю карманы и не нахожу. Прикладываю ладонь и вижу сигнал отказа. Что ж, время попрактиковаться в местной техноволшбе. Черчу гальдрастав на открытие двери — и после гулкого звука алый цвет с коротким щелчком меняется на
