Установочный образец
Глава 1
Старый жрец вглядывался в звёзды.
Им двигало не любопытство, лишь чистое дело. Очередная попытка застать (или, по крайней мере, вычислить) появление Знаков. Знаки оказывали влияние на весь город, сподвигая заниматься Деланием — каждый раз разным. Однако лишь дающие наименьшие блага сочетания звёзд позволяли себя вычислить. Остальные появлялись внезапно, даруя великую радость — и великое напряжение сил. Внезапность было единственным, что в Блуждающих звёздах не нравилось жречеству.
Ведь спешка препятствует Деланию. Более молодые особи пытались заготовить заранее как можно больше заготовок. А патриархи — упорно, сезон за сезоном, бесконечная ночь за бесконечным днём сверяли положения звёзд, исследовали сферические треугольники небесного яблока, изобретали всё новые приборы, приспосабливая дары путешествия Волос Богини к недостойным технологиям Города.
Вот и сейчас жрец, старейший из всех, корпел над глиняными табличками, сверяясь с таблицами положений звёзд. Он был очень стар и даже застал прошлое Великое Делание, будучи молодым юнцом. Много раз он участвовал в малых событиях, не требовавших тонких знаний материи, сокрытых механизмов и законов звёзд. И если Старейшего не подвело предчувствие — все его великие знания скоро понадобятся.
Скрип астролябии. Созвездие Большого Кошмара поднялось выше за горизонтом. Жрец пометил себе: «Проверить созревание тиглей» и перешёл на соседний сектор. Но он не успел разложить свои приборы. Лишь похлопал глазами и быстро, едва не срываясь на бег, двинулся в храм. Патриархам пора готовить город к Деланию.
На востоке, чуть ниже Путеводной появилась новая звезда. Голубовато-серого оттенка, с переменным блеском. Жрец ждал этот блеск уже много циклов и встретил его с вздохом облегчения. Если его народ и подведёт богов — они дадут время подумать и исправить ошибку. Но сезоны без удачного Делания всегда будут бедными, маловодными и полными примитивных орудий вместо великолепных инструментов.
Неровный, грубо украшенный гонг возвестил жителям города-государства: грядёт время Делания. Они спокойно выслушали горячую речь вождя и глухую — жреца, собрали инструмент и отправились делать заготовки для Делания. Народ не хуже старого жреца помнил, что блага на Волосах Матери начинают появляться только после успешного результата.
Каждый, от копателя с рычащим огненным буром до тонра-фермера очень не хотел вернуться к бронзовой кирке и железной мотыге. И в первых рядах среди них стоял верховный жрец. Он не знал, по какому принципу действует кресло-демон, сдерживающее тысячи двигающихся призрачных кулаков. Но только оно возвращало ему былую безболезненность спины. А полезность «болтливых веток» город оценил вскоре после первых же попыток окрестных дикарей отбить божественные блага. Как и полезность огненных мечей.
— Уруфробалугх, — небрежно проговорил в «ветку» старый жрец.
— Я, о свет Ближней звезды, — подобрострастно отозвался младший послушник. Он был послан в неблагодарную и опасную миссию — разжигать Великие Горны. Никто из послушников, рьяно выполняющих задание, не переживал сезон. В этом и состояло испытание послушника. Испытание терпением.
— Не льсти. Появился свет Блуждающей звезды. Вы его видите?
Треск возвещал, что духи воздуха были недовольны присутствием недостойных. Старейший услышал вздох и негромкий голос.
— О, великий! Гарь и жар уходят из Великих Горнов. Уже погасли пятый, восьмой и десятый конуса, ещё четыре холоднеют, как земля после конца солнечного сезона. Царь не присылает уголь. Выманивает рабочих и присылает опаршивевших солдат. Плюёт в первый из Великих горнов, когда прибывает за данью.
— Не волнуйся, Уруфробалугх, — улыбнулся Старейший и добавил звук, означавший усмешку. — Демоны Горнов не прощают неуважения. Будет тебе уголь. Я позабочусь.
— Благодарю, о...
— Не перебивай. Слушай. Когда Великие горны заработают — не выходи из кельи. Ни в коем случае. Ты ещё будешь нужен в городе. Живым и здоровым.
— Слушаюсь, о великий.
Треск и шорох возвестили конец благословления духов. Жрец продолжал улыбаться. Уголь смешается с переливчатой смолой. Рабочий зажгут Горны. Древесный уголь высвободит флогистон. Флогистон расколет эфирную флегму переливчатой смолы. Крылатые Жнецы, невидимые демоны, сидящие в переливчатой смоле, высвободятся. И в своей ярости вскипятят заключённые в сверкающей утробе воды великой реки Утмной. Горе будет тем, чьи слабые тела попадут под их флуктуации - и опухнут, сгорят в невидимом огне.
И всё же жар и пар помогут Деланию... но пока нужно подготовить компоненты.
Брат Старейшего, Почти Старый, руководил работами в глубине Атанорной горы. Там, в галереях, шла кормёжка Голема. Уже был залит питательный терпкий бульон, оставалось лишь постепенно засыпать сладкие кубики тонры - и наконец запустить техноколдовство. Почти Старый не понимал, почему Голем любил именно такое сочетание. Но он знал, что радость Голема ведёт к радости богов. Знал он и то, как хрупки кости великой машины, держащие некоторые, прозрачные внутренности. Знал, сколь многое может пойти прахом из-за нерадивых рабочих. Почти Старый рыскал солдатом и рычал на подчинённых — но всё равно не мог предусмотреть всего. Ведь по сравнению с богами, создавшими Голема, он был лишь пылью.
— Аккуратнее! Аккуратнее, или пойдёте в подготовительную фракцию вместе с тонрой! - вскрикнул он, замечая, как нерадивый рабочий попытался высыпать сразу весь мешок тонры в Первый Желудок (тот, что был наполнен тёмной водой) разом.
— Мы стараемся, о Великий! — едва не плача, синхронно вскрикнули согнувшиеся в поклоне.
— Сколько раз я говорил: ПЛАВНОЙ СТРУЁЙ! — рявкнул Почти Старый.
— Покой третьего саркофага Кишечника нарушен, великий, — пробормотала «болтливая ветка», и шипение духов лишь подчеркнуло плохие новости.
— С дороги!
Жрец, позабыв о ноющих суставах, сбил с ног солдат и бросился к титаническому коробу. Пробормотал душеспасительное заклинание, увидев покоящийся на треснувшей верхушке обломок сталактита. Сломал печати и сдвинул крышку, спустившись внутрь. Почти Старый, может, и видел хуже - то трещины искать умел. Поэтом выстеленное опилками и кусочками Волос Матери ложе он осмотрел крайне внимательно. Тонкий прозрачный кишечник Голема оставался целым. Это ещё ничего не значило — прозрачные части зверя имели обыкновение рваться в самый не подходящий момент.
Но главное — первый, установочный образец делания эта деталь выдержит. А дальше всегда можно было выкрутиться. Что-то из частей город мог произвести. Что-то готовы были произвести лишь Волосы Матери. Но Голем был хрупок, а если делание окажется неудачным — Волосы Матери выдадут даров куда меньше ожидаемого.
В лучшем случае — треть от запрошенного. Бывало, не землю истрепавшиеся и пожелтевшие Волосы возвращались пустыми. Лишь разломанные коробочки молитвенных текстов говорили:
